“Это не грандиозный бал, Поппи”, - сказал он. “Это всего лишь небольшая группа друзей, наслаждающихся непринужденным вечером танцев, не более того. Здесь никого не волнуют подобные светские тонкости”.
“Даже так”, - пробормотала она, стараясь не отрывать взгляда от его галстука. Что, естественно, привлекло ее внимание к его ямочки на подбородке с едва заметной тенью щетиной на нем. Что, конечно же, привело к тому, что она посмотрела на его рот, на эти твердые, точеные губы…Она с трудом сглотнула.
“Нет ничего плохого в том, чтобы два старых друга танцевали вместе”, - спокойно ответил он.
Странно, что это не было похоже на танец двух старых друзей. Скорее, она чувствовала, что находится там, где ей самое место, как будто ее прошлое, настоящее и будущее были здесь, в сильных руках этого мужчины.
Она ахнула и, споткнувшись, остановилась. Он посмотрел на нее сверху вниз с непроницаемым выражением лица, не сводя с нее глаз. Дрожа, она высвободилась из его объятий.
“Я не могу этого сделать, Маркус”.
Она значила гораздо больше, чем танец. Он нахмурился, казалось, поняв все, что она недосказала. Вокруг них кружились и смеялись парочки, ураган красок, и они были в центре внимания.
Он склонил к ней голову. На мгновение она с ужасом подумала, что он поцелует ее прямо здесь, среди всех. Но он только сказал ей на ухо напряженным голосом: “Ты уедешь всего через несколько дней, Поппи. Ты не можешь оставить все незавершенным между нами, только не после всего, через что мы прошли”.
Она прикусила губу. Он был прав. Конечно, он был прав. Он не заслужил, чтобы она вот так его избегала. И хотя она не могла рассказать ему обо всем, она могла, по крайней мере, помочь ему понять, почему между ними все должно было закончиться.
Казалось, он почувствовал перемену в ней. Не говоря ни слова, он протянул руку, взял ее за руку и нежно притянул в свои объятия. Она могла бы легко разорвать его хватку, так осторожно он сжал ее пальцы. Но она не хотела. Все это должно было скоро закончиться; она запомнила бы и дорожила каждым мгновением, проведенным с ним.
“Я поговорю с тобой”, - хрипло сказала она, когда он изящно развернул ее. “Но не здесь”.
“Когда?”
После минутного раздумья, зная, что им понадобится уединение для того, что должно было произойти, она сказала: “Сегодня вечером, когда весь дом уснет. Встретимся в библиотеке”.
“Я буду там”, - тихо поклялся он.
Tверный своему слову, Маркус уже ждал ее, когда она добралась до библиотеки. На мгновение она замерла в дверях, упиваясь видом мужчины, который смотрел в камин, его напряженный профиль резко выделялся в свете огня.
Боже, он был прекрасен. Когда они были детьми, она никогда особо не задумывалась о его внешности. Только в те последние месяцы, когда она начала видеть его в новом свете, когда она начала рассматривать его, возможно, как нечто большее.
Однако теперь…
Внезапно он посмотрел в ее сторону. Тяжело сглотнув, она вошла в комнату и закрыла за собой дверь, направляясь на дрожащих ногах туда, где стоял он. Лучше покончить с этим.
“На мгновение я испугался, что ты передумала”, - сказал он. Его голос грохотал по комнате, окутывая ее темнотой.
“На мгновение я так и хотела сделать”, - тихо призналась она. “Но ты прав, я не могу оставить все как есть. Ты заслуживаешь лучшего”.
“А чего ты заслуживаешь, Поппи?”
Тихий вопрос чуть не сломил ее. Сделав глубокий вдох, пахнущий огнем в очаге, сосновыми ветками и Маркусом, она поспешила дальше, как будто не слышала его.
“Я так благодарена тебе за то, что ты был моим другом, когда у меня больше никого не было. Ты был единственным хорошим событием в моей жизни, Маркус, и я никогда не смогу сказать тебе, как много это значило для меня, как ты спас меня ”.
Он подошел к ней на шаг ближе. “Ты должна знать, что это чувство взаимно, не так ли, Поппи?” Он потянулся и взял ее руку в свою. Она ахнула от прикосновения, но не отстранилась — не могла.
“Я знаю”, - прошептала она. Она уставилась на его грудь. На нем не было галстука, рубашка была расстегнута, отблески камина играли на крепкой шее. Именно так, как она хотела. Она с трудом сглотнула. Сосредоточься, Поппи.
“Но ты должен знать, ” продолжала она хриплым голосом, - что наша дружба, которая была под вопросом, когда мы были детьми, теперь невозможна”.
“Нет, я этого не вижу”.
Она была настолько не готова к его ответу, что подняла на него глаза. Слишком поздно она поняла, что совершила роковую ошибку. Его взгляд притягивал, удерживая ее в плену.
“Я этого не понимаю, Поппи”, - сказал он, придвигаясь к ней еще ближе, - “потому что это ни капельки не соответствует действительности. Наше состояние или его отсутствие должно быть наименее важным в нас ”.
“Говорит человек, получивший герцогство”, - еле выговорила она, пытаясь и безуспешно пытаясь оторвать свой взгляд от его притяжения.
Уголок его губ приподнялся. “ Ты держишь на меня за это обиду? спросил он, делая еще один шаг ближе, потирая большим пальцем костяшки ее пальцев.
Она растерянно моргнула. “Неужели я держу герцогство против тебя? Ты что, с ума сошел?”
Он пожал плечами. “Это кажется уместным вопросом”.
“Имеет отношение к чему?”
“Просто кажется очевидным, что, поскольку ты не держишь зла на меня за мой недавно полученный и совсем не желанный титул, я, конечно, не держу зла на тебя за то, что ты родилась бедной сиротой”.
Боль пронзила ее насквозь. Он не понимал, что говорит, и никогда не мог знать, насколько ужасной была правда о ее происхождении. У нее перед глазами промелькнуло суровое лицо его дяди, когда он рассказывал ей об этом, его угрозы, что она должна оставить Маркуса в покое, чтобы не запятнать его своим прошлым.
Внезапно почувствовав сильную усталость, она собрала всю свою силу воли, чтобы не прижаться к его груди и не разрыдаться.
“Это совсем не одно и то же”, - прошептала она. “И не спорь, что это так. Ты не хуже меня знаешь, что в обществе существует очень строгая иерархия”.
Он тихо выругался. “Как будто мне есть дело до общества”.
“Так и будет. Когда-нибудь мой статус будет использован против тебя. Меня предупреждали, что любой, с кем я свяжусь, будет разорен и унижен. И я не могу видеть, как тебя вываляют в грязи из-за меня ”.
Он нахмурился, выражение его лица стало зловещим в тусклом оранжевом свете. “Тебя предупреждали? Кто предупредил тебя о таких вещах? Хаустерны? Последнее, что я думал, это то, что быть бедным -это грех; какого черта ты хочешь этим кого-то возвысить, а себя тем более принизить?”
Но она сказала слишком много. Она плотно сжала губы, яростно тряся головой.
Он разочарованно вздохнул. “Это ни к чему нас не приведет”, - пробормотал он. Затем в его глазах появился решительный блеск, за которым последовала болезненная нежность. “Ты должна знать, Поппи, что я люблю тебя”.
Боль и радость взорвались в ее груди. Но нет, она не приняла бы его слова за нечто большее, чем они были на самом деле. В юности они много раз говорили друг другу о своей любви, признавались во взаимной привязанности, открывали детские сердца. Это ничем не отличалось. “Конечно”, - ответила она так нейтрально, как только могла. “И я тоже тебя люблю”.
Но он качал головой. “Нет, ты не понимаешь. Да, я люблю тебя как друга. Но даже больше того, я люблю тебя, как человек любит человека, с которым он хочет провести свою жизнь ”.
Дрожа от усилий держать себя в руках, она выдавила: “Это просто сезон, напряжение твоей новой жизни и старая обида, которую приносит это время года. Ты не любишь меня, по крайней мере, не в этом смысле.”
“Уверяю тебя, я люблю”. Он подошел еще на шаг ближе. “И ты любишь меня так же, не так ли?”
Боже, помоги ей, она это сделала. Она сморгнула слезы, глядя ему в лицо, желая одновременно кричать о своей любви с крыши и рыдать от полного горя.