Глава 11
Похмелье
На следующее утро моя голова привела меня в сознание, глазные яблоки пульсировали под веками, пока я не набралась смелости открыть их.
Я застонала, когда первый маленький лучик солнечного света нашел меня… и поняла две вещи одновременно.
Во-первых, мне было очень тепло — благодаря тому, что я была зажат между Лосем и Ривером на кровати. Лось лежал поверх одеяла, а Ривер был со мной под ним, его ноги и руки переплелись с моими, наши обнаженные тела слиплись и пылали.
Во-вторых, меня вот-вот стошнит.
Я чуть не упала лицом вниз, выбираясь из кровати, извиваясь и поворачиваясь, пока не освободила каждую конечность от простыней. Лось залаял на шум, и Ривер застонал, бормоча что-то себе под нос, что звучало как «ты в порядке», но я не была уверена, потому что у меня было примерно четыре секунды, чтобы добраться до ванной.
Я добралась до туалета как раз вовремя, чтобы упасть на колени и избавиться от всего, что осталось у меня в желудке, а это было не что иное, как выпивка. Мы так рано поужинали, а затем продолжили пить алкоголь остаток ночи, и мое тело всячески напоминало мне об этих ужасных решениях этим утром.
Долгий стон вырвался у меня, когда меня закончило тошнить, и я прислонилась щекой к унитазу, глядя на человека, уставившегося на меня сверху вниз.
Ривер улыбнулась.
— Счастливого Рождества.
— Ненавижу тебя за то, что заставил меня выпить ту порцию джина.
Он усмехнулся, опускаясь на пол рядом со мной. Именно тогда я заметила у него в руке стакан с чем-то мутным и оранжевым и две маленькие таблетки.
— «Адвил», — объяснил он. — И запей вот этим.
— Что это? — спросила я, садясь и забирая у него стакан, осматривая содержимое.
— Мое лекарство от похмелья.
Я выгнула бровь.
— Просто доверься мне, — настаивал Ривер, и я так и сделала, бросив таблетки в рот и запив их «лекарством». На вкус это было похоже на апельсиновый сок и соленую воду, и я поморщилась, но проглотила.
Когда снова посмотрела на Ривера, на то, как его взгляд скользил по мне, как его губы были сложены в мягкую улыбку, я поняла, что кое-что забыла.
Я была совершенно голой.
— Боже, посмотри на меня, — сказала я, сворачиваясь калачиком. — Сплошной беспорядок в день рождения Иисуса.
Ривер громко рассмеялся, вставая, прежде чем помочь мне подняться и вернуться к кровати. Мы заползли внутрь вместе, прямо рядом с очень счастливым Лосем, который быстро лизнул меня в лицо в знак приветствия.
По всей хижине были разбросаны свидетельства того, что произошло прошлой ночью. Там были наши полупустые стаканы с гоголь-моголем и две пустые рюмки, которые мы использовали для наших вызовов. Рождественское одеяло лежало кучей у огня, который погас за ночь, и все свечи сгорели, или, может быть, их задул Ривер.
Маленькое радио все еще тихо играло рождественскую музыку, и, всего лишь взглянув в окно, я увидела, что буря закончилась. Было все еще облачно, но солнце пробивалось сквозь серебристые облака.
Мой желудок все еще был неспокоен, когда я посмотрела на Ривера, который положил голову на бицепс и смотрел на меня.
— Итак… — сказал он.
— Итак… — эхом отозвалась я.
— Нам, наверное, стоит поговорить.
Я сглотнула.
— О чем?
Короткий смешок сказал мне, что парень видит меня насквозь.
— Ну… после прошлой ночи… — Он пожал плечами. — Думаю, нам, возможно, стоит поговорить о том, что будет дальше. О том, что это значит.
Эти слова вернули меня к реальности, и я села на кровати, натянув простыни, чтобы прикрыть грудь. Я почувствовала, как паника пронзила меня, как провода под напряжением под кожей, и я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, как могла.
Ривер тоже сел, теперь наблюдая за мной, нахмурив брови.
— Элиза, — сказал он, на самом деле не столько как вопрос, сколько как предупреждение.
— Ну… — наконец сказала я, щеки пылали. — Мы… нам было весело. Мы хорошо провели ночь. — Я сделала паузу. — Это действительно должно что-то значить?
Даже когда слова сформировались у меня на языке, я знала, что все они были неправильными. Но было уже слишком поздно. Я произнесла их, и они не повисли в пространстве между нами дольше секунды, прежде чем Ривер перевернулся на спину, уставившись в потолок, и из его груди вырвался короткий смешок.
— Понятно.