Мгновенно почувствовав угрызения совести, она сказала:
— Было бы неплохо. Я думала, что проведу здесь большую часть времени.
Когда он снова поднял на нее глаза, выражение его лица было более настороженным.
— Тебе действительно не обязательно… Я просто подумал, что после нашего разговора на балконе… Я подумал, что у нас может быть больше общего, чем мы когда-либо признавали.
Гермиона кивнула и начала убирать со стола, занимая руки, пока они разговаривали.
— Я тоже почувствовала то же самое. Это просто немного странно, понимаешь? Мне понадобится несколько дней, чтобы привыкнуть.
Драко прочистил горло.
— Отлично, значит, я просто… подожду в коридоре?
Смеясь, она ответила: Не думаю, что в этом есть необходимость. Мне не о чем докладывать, когда он придет. Я ничего не делала всю ночь, и я уверена, что ты знаешь большинство сотрудников.
— Верно. Что ж, заканчивай уборку, а я посижу в зоне ожидания, пока ты не закончишь.
Она чуть не рассмеялась снова, его неловкость была так не похожа на прежнюю, что это было почти восхитительно. Он даже был более уверен в себе, больше похож на того Малфоя, которого она помнила, когда они впервые разговаривали на балконе. Она полагала, что ему тоже нужно время, чтобы адаптироваться.
Передав бразды правления Доусону на время дневной смены, Гермиона подошла к Драко. Он теребил нитку на подоле своей футболки, и она некоторое время наблюдала за ним.
«Если бы только напыщенный, одетый в костюм Драко Малфой мог путешествовать во времени и видеть себя сейчас», — подумала она про себя.
Хотя шестнадцатилетний Драко наверняка возненавидел бы эту версию себя, Гермиона нашла в ней значительное улучшение. Он не напускал на себя напускную браваду и не излучал превосходство. Он был обычным человеком.
Подойдя еще ближе, она сказала:
— Я готова идти.
Он чуть не вскочил со своего места, и она не могла не улыбнуться. Он протянул ей руку, его манеры чистокровного человека все еще плотно сидели в нем, и она взяла ее, хотя все это казалось немного нереальным.
— Боюсь, что мы будем есть здесь. Рядом с убежищем мало что есть, а ты, я уверен, устала после ночной смены, — сказал он.
Пожав плечами, она ответила:
— Я не против. В конце концов, это всего лишь завтрак.
Когда они дошли до столовой, к их столику подбежал эльф в униформе с гербом убежища и принял заказ.
— Итак, — начал Драко, — я рассказал тебе о том, чем занимался после войны. А чем занималась ты, кроме того, что стала целительницей?
Слова, которые обычно застревали в горле, давались ей легко, когда она разговаривала с Драко.
— После того, как я сдала свои Тритоны и закончила программу подготовки целителей в больнице Святого Мунго, я на пару лет перевелась в больницу для волшебников в Австралии. Какое-то время я работала с очень специализированным целителем разума.
— Почему в Австралии? — спросил он, казалось, заинтересованный.
Она вздохнула.
— Обычно я не рассказываю об этом людям…
— Ты не обязана рассказывать мне, если не хочешь, — перебил он, и от этого она почувствовала себя еще более комфортно, разговаривая с ним.
Покачав головой, она ответила:
— Нет, нет. Все в порядке, Драко. Мне кажется, что ты действительно можешь понять. Большинство людей, которых я встречаю, не понимают, каково это — быть настолько вовлеченным в войну, — после паузы она встретила его взгляд и продолжила. — Перед тем, как я уехала с Гарри и Роном, я стерла память своих родителей. Я стерла все свое существование из их памяти, чтобы защитить их.
Она увидела, как шок пересек его черты, совершенно не скрываемый. Когда они учились в школе, его всегда было так трудно прочитать, его эмоции всегда тщательно скрывались.
— Я… не знаю, что сказать. Мне очень жаль, Грейнджер.
— Итак, после битвы я уехала в Австралию. Рон, конечно, поехал со мной, и мы нашли их. Я отвезла их в ближайшую магическую больницу и объяснила ситуацию. Они пытались снять чары, но не смогли. И я тоже не смогла, если уж на то пошло. Целители посоветовали мне позволить им продолжать жить той жизнью, которой они жили во время войны. Австралия им вполне понравилась, поэтому я оставила их там и вернулась в Англию.
Эльф снова появился в их поле зрения, принес им чайный сервиз и сообщил, что скоро принесут еду. Гермиона быстро налила себе чашку и отпила из нее.
Между ними повисла неловкая тишина. Когда он наконец заговорил, это показалось немного натянутым.
— А Уизли был с тобой все это время?
— Нет, не был. После первых двух недель он вернулся. Его семья оплакивала Фреда, и они с Гарри сразу же пошли на курсы авроров, — ответила она, все еще чувствуя укор от его ухода спустя годы.
Драко внимательно наблюдал за ней, вероятно, считывая что-то на ее лице.
— Но ты хотела, чтобы он остался.
— Я не хотела оставаться одна, пока пыталась разобраться во всем этом, — призналась она. — Рон был… неудачным выбором на роль компаньона. Если бы я взяла с собой Гарри, он бы остался со мной.
— Но вы с Уизли сошлись сразу после битвы, если я правильно помню заголовки.
— Да, — подтвердила она.
Он спросил, нервничая:
— И что теперь?
— И что теперь?
Он посмотрел ей в глаза.
— Теперь вы все еще вместе?
Гермиона чуть не рассмеялась.
— О, боги, нет! Честно говоря, все закончилось, когда я проходила обучение на целителя. Он думал, что я не уделяю ему достаточно времени.
Плечи Малфоя заметно расслабились, и Гермиона удивилась, что не заметила, как он был напряжен раньше. Когда принесли еду, он спросил:
— И что было дальше?
— Вместо возвращения в Хогвартс я сдала Тритоны и осенью присоединилась к программе в больнице Святого Мунго. Все произошло очень быстро.
Проглотив кусочек, который он только что откусил, он сказал:
— Похоже на то. Я уверен, что обучение целителей требовало больших усилий.
Гермиона рассмеялась, рассказывая ему об интересных и забавных случаях из больницы Святого Мунго, пока они ели. Она придерживалась менее щепетильных тем, не зная, как Малфой относится к медицинским разговорам. Он смеялся и комментировал во всех подходящих местах, похоже, разделяя ее чувство юмора и думая в том же ключе, что и она.
Когда она дошла до конца истории об обучении целителей, она вернулась к их серьезному разговору.
— Как только я закончила, то переехала в Австралию и работала там в больнице для волшебников. Я навещала своих родителей время от времени и водила их на приемы, когда могла. Их состояние не улучшалось, и никаких дальнейших подвижек не было. Примерно через два года я сдалась, — она вздохнула и продолжила: — Я решила вернуться в Англию, потому что мне было слишком тяжело регулярно видеться с ними, одновременно с этим чтобы они не знали, кто я такая.
— Я даже не могу понять, каково это, — ответил он. — У моего отца много недостатков, но я все равно люблю его и не могу представить, что бы я чувствовал, если бы он меня не знал.
Гермиона грустно улыбнулась ему.
— Спасибо, что не проводишь какую-то бессмысленную параллель, чтобы показать мне, что я не одинока в своих страданиях.
Ее рука лежала на столе, и он потянулся и сжал ее.
— Я бы никогда не стал, Грейнджер. Твоя ситуация, я уверен, невероятно уникальна.
Она ожидала, что он тут же отпустит ее, но он не отпустил. И по какой-то причине она тоже не сразу отпустила его, утешаясь его прикосновением еще несколько секунд. Когда она все-таки отпустила его руку, то смогла поднести чашку с чаем к губам.