— Возможно, ты и права, — медленно произнес Дэвид.
— Он старик, и он одинок.
Дэвид бросил на жену быстрый взгляд.
— Значит, ты советуешь мне поехать, не так ли, Хильда?
— Было бы, по-моему, — сказала его жена, осторожно подбирая слова, — было бы жестоко не откликнуться на его просьбу. Я старомодна, я это знаю, но почему бы во время Рождества не наступить миру и общему согласию?
— После всего, о чем я тебе рассказал?
— Я знаю, дорогой, знаю. Но все это в прошлом. С этим давно покончено.
— Но не для меня.
— Только потому, что ты сам этого не хочешь. Ты намеренно хранишь в себе память о прошлом.
— Я не могу забыть.
— Точнее, ты не хочешь забыть. В этом все дело, Дэвид.
Его лицо внезапно приняло несвойственное ему жесткое выражение.
— Мы все такие, все Ли. Мы храним воспоминания годами — лелеем их, не даем им угаснуть.
— Не понимаю, чем здесь можно гордиться? — несколько раздраженно заметила Хильда. — На мой взгляд, абсолютно нечем.
Он с укором посмотрел на нее.
— Значит, ты не ценишь в человеке верности прошлому?
— Я не верю в прошлое, Дэвид, я верю только в настоящее! Прошлое не должно возвращаться. Если мы будем без конца возвращаться к прошлому, мы в конце концов исказим его. Мы невольно все будем преувеличивать, видеть то, что было, в кривом зеркале.
— Но я могу абсолютно точно вспомнить каждое слово и каждое событие тех дней! — страстно воскликнул Дэвид.
— Возможно, но ты не должен этого делать, дорогой! Это неестественно. Ты до сих пор смотришь на мир глазами мальчика тех дней, хотя тебе давно бы следовало взглянуть на прошлое глазами мужчины.
— Это ничего бы не изменило, — возразил Дэвид.
Хильда заколебалась. Она прекрасно сознавала тщетность собственных усилий, но все же ей очень хотелось убедить Дэвида в своей правоте.
— Мне кажется, — сказала она, — что ты считаешь своего отца каким-то чудовищем! Дьяволом в образе человеческом! Я уверена, что стоит тебе увидеть его теперь, ты поймешь, что это самый обыкновенный человек. Человек, чья жизнь была, быть может, далека от безупречной, человек, который имел дурные наклонности и скверный характер, но в любом случае — он всего лишь человек, а не какой-нибудь монстр!
— Ты не хочешь понять! Его обращение с моей матерью…
— Есть женщины, — печально заметила Хильда, — чья кротость и полное повиновение нередко пробуждают в мужчине худшие черты характера — в то же время, как тот же мужчина, столкнувшись с силой духа и решительностью, может стать совсем другим человеком!
— Ты что же, хочешь сказать, что она сама была виновата…
— Да нет же, нет! — перебила его Хильда. — Я не сомневаюсь, что твой отец обращался с ней ужасно плохо, но отношения между мужем и женой — это очень сложная вещь, и сомневаюсь, чтобы кто-либо посторонний — будь то даже их ребенок — смог бы в них разобраться. И потом, все твое возмущение уже не в силах помочь ей. Все это в прошлом, а его не возвратить! Сейчас ты должен думать о больном старике-инвалиде, который просит родного сына приехать к нему на Рождество.
— Ты хочешь, чтобы я поехал?
После некоторого колебания Хильда решительно произнесла:
— Да. Я хочу, чтобы ты поехал туда и чтобы с чудовищем, созданным твоим воображением, было покончено раз и навсегда.
V
Джордж Ли, член парламента от Вестерингэма, был тучным джентльменом лет сорока с небольшим.
Его бледно-голубые, немного навыкате глаза постоянно взирали на мир с неопределенно подозрительным выражением. Говорил он степенно, медленно ворочая тяжелой челюстью.
— Я же сказал тебе, Магдалена, — важно произнес он, — что мой долг поехать туда.
Его жена нетерпеливо пожала плечами.
Это была стройная платиновая блондинка с выщипанными бровями и несколько плоским, округлым лицом, как обычно — без какого-либо признака мысли.
— Ах, дорогой, — запротестовала она. — Там будет ужасно скучно и мрачно, я в этом уверена.
— Помимо всего прочего, — заметил Джордж, и лицо его оживилось, словно его осенила очень удачная мысль, — это даст нам прекрасную возможность сэкономить. Рождество — весьма дорогостоящая пора. Зато нам не придется тратиться на слуг.
— Ну ладно, — согласилась Магдалена. — В конце концов, на Рождество везде достаточно уныло.
— Полагаю, — Джордж продолжал развивать свою идею, — если мы поедем, можно будет не тратиться на рождественский ужин. Если, например, взять простую говядину вместо индейки…