ВОСЬМОЙ. Неслыханная ложь! Лично я не заколол ни одного. Самый молодой из тех, кого я убил, - ему было никак не меньше пятнадцати, я почти уверен!
Джейн, не слушая их, начинает отбивать чечетку на авансцене.
Затем переходит к упражнениям аэробики, совершенно не обращая внимания на солдат.
ПЕРВЫЙ. Мисс? Я очень извиняюсь, мисс, но мы тут слегка поцапались.
ДЖЕЙН (останавливается у правой кулисы и рассерженно смотрит на них). Заткнитесь все, о'кей? Какая разница, кто из вас это сделал! Просто тот парень трахнул меня два раза - сначала прикладом, а потом... другой штукой, так что я в итоге умерла. И отвяжитесь от меня.
ВТОРОЙ (тоже с негодованием). Эй, леди, может, хватит?
Мы никогда в жизни такого не делали.
ДЖЕЙН. Неужели?!
ВТОРОЙ. Никогда, маленькая скандалистка! Генерал Марк Кларк немедленно расстрелял бы любого из нас за такое.
Кроме того, всегда можно было найти...
ДЖЕЙН. За банку тушенки? (Смотрит на него, затем, ухмыльнувшись, отходит, ставит на авансцене армейскую раскладушку и садится на краешек.) Как ты насчет ЭТОГО, ДЖИ-АЙ?
И учти, мне не нужна тушенка, и ты мне тоже не нужен.
Но у тебя была винтовка. И я ничего не могла поделать.
ВТОРОЙ (угрожающе). На что это вы намекаете, леди?
ДЖЕЙН. А как ты думаешь? Неужели наш герой не имеет права слегка повеселиться? Чего же ты ждешь? Я не могу остановить тебя. Да и какая разница - ты ведь уже убил моих детей и взорвал мой дом, неужели мне еще есть что терять?
ВТОРОЙ. Вы что, серьезно?! (Стоит напротив нее, тяжело дыша, весьма возбужденный, затем трясет головой, сердито смотрит на Джейн.) Эй, леди, нельзя же так с солдатом, прямо все опускается...
ДЖЕЙН (дружелюбно). Что, тестостерончика не хватает? Это оттого, что ты давно никого не убивал.
Все восемь солдат что-то бормочут. Джейн выкидывает раскладушку за кулисы.
ВТОРОЙ. Вы нас держите за каких-то животных!
Мы - солдаты. У меня Орден Серебряной Звезды, а если бы был офицером, то получил бы и медаль Конгресса!
СЕДЬМОЙ. Сам Император пожал мне руку!
ПЯТЫЙ. Нашим оружием братья на юге смогли свергнуть иго империалистов!
ЧЕТВЕРТЫЙ. Даже голодая, мы дрались до конца!
ТРЕТИЙ. Мы делали все, что нам приказывали, мэм. Нам велели пробиться к Ричмонду, и мы почти сделали это. И захватили б его, как пить дать, кабы генералы подбросили подкрепления, прежде чем нас перебили.
ДЖЕЙН. О Господи, да никто и не говорит, что вы трусы! Да, иногда вы не выдерживали, но потом все равно шли и делали свое дело. Вопрос только в том, зачем вам надо было быть такими храбрыми?!
ПЕРВЫЙ. Немцы, мисс. В Бельгии они творили страшные вещи.
СЕДЬМОЙ. Во славу Императора!
ТРЕТИЙ. Они избивали нас, мэм, когда мы были рабами. Свобода! За нее мы их и убили.
ВОСЬМОЙ. За арийскую расу?
ЧЕТВЕРТЫЙ. За Советскую Родину!
Все они говорят одновременно, и Джейн прерывает их.
ДЖЕЙН, О'кей, все, хватит. (Смотрит на Шестого.) А тебе что, нечего сказать?
ШЕСТОЙ (ухмыляясь). Сдается мне, все это трепотня, моя сладкая. Что до меня, то я всего лишь летчик. Сбросил парочку пятисотфунтовых бомб, выпустил десяток снарядов - и на базу, на корабль, смотреть киношку и пить пиво - конечно, если не встретишь эти чертовы МИГи. Думаю, что меня сбил русский, не один косой дьявол не может так летать!
Я понимаю, о чем ты, крошка. Меня всегда радовало то, что я - летчик. Мы никогда не путались в разные там дела на земле. Так что не надо мне про эти ваши изнасилования, грабежи - я никогда даже рядом не стоял.
Всегда был в воздухе. У нас была симпатичная, чистая война.
ДЖЕЙН. Как ты думаешь, на "Эноле Гэй" тоже так считали?
ШЕСТОЙ. Стоп-стоп, моя сладкая, это не по адресу. С атомными бомбами я дела не имел!
ДЖЕЙН. Тебе их просто не загрузили.
ШЕСТОЙ. Да, черт возьми, и знаешь почему? Потому что Штаты решили их не применять. У нас их было полно, пожалуйста, но по гуманным соображениям их не пустили в ход.
ДЖЕЙН. А может еще и потому, что у русских они тоже были? (Шестой отворачивается, теряя интерес к беседе.) А потом все их заимели. Англия и Франция, Индия и Китай, Бразилия и Южная Африка, Израиль и Пакистан.
И тогда люди успокоились - вот, мол, настоящий Сдерживающий Фактор: НЕИЗБЕЖНОЕ ВСЕОБЩЕЕ УНИЧТОЖЕНИЕ. Теперь никто не осмелится использовать атомное оружие, ибо в этой войне не может быть победителей. В чем-то они были правы, а в чем-то нет.
Правы в том, что победителей не оказалось. Гляньте-ка сюда.
Джейн опускает прежнюю декорацию, Шестой и Первый помогают ей, затем отходят на свои места. Все смотрят. На экране опять Наш Городок, но после ядерного удара. Дома и церкви горят.
Несколько человек с трудом бредут по грязному тающему снегу к саням, запряженным клячей, - "скорой помощи". Дети в лохмотьях, голодные и замерзшие. Джейн медленно заправляет фалды фрака в лосины и снимает цилиндр.
ДЖЕЙН. Дело в том, что даже опасность никого не удержала. (Она берет пульт дистанционного управления и Пepeключает каналы. Перед ними мелькают разрушенные Нью-Йорк, Токио, Москва, Пекин, Чикаго, Рио-де-Жанейро, Тель-Авив, Париж, Сан-Франциско, Кейптаун, Рим, Копенгаген, Мельбурн, Сингапур, Мехико, Сент-Луис, Каир, Стокгольм.) Стоило только начать, потом все вместе и закончили.
ВТОРОЙ (он сердит и растерян). Мне говорили, что такого не должно случиться. Говорили, что войн больше не будет.
ПЕРВЫЙ. Мне тоже говорили, мисс.
ДЖЕЙН. Что ж, на этот раз они правы.
СЕДЬМОЙ (недоверчиво, но с надеждой). Пардон, мадемуауель, так сейчас все еще мир?
ДЖЕЙН. Да, милый. Правда, для вас это не имеет никакого значения. Вы все равно уже мертвы. (Похлопывает по плечу одного из солдат.) По-моему, вам пора. Вон туда...
Ворча, все восемь солдат встают, забирают свои скамейки, и становится видно, что это простые сосновые гробы. По очереди ложатся внутрь, и каждый последующий помогает предыдущему закрыть крышку. Последнему помогает Джейн. Затем она вновь надевает свой комбинеяон, и мы видим, что это не космический скафандр, а костюм радиационной защиты, причем уже весьма поношенный.
Кланяется зрителям.
ДЖЕЙН. Что ж, счастливого Рождества вам всем, мир на земле и в человецех благоволение. Мира вам, право слово. Я в том смысле, что, в конце концов, война его достижению весьма поспособствовала.
Она смотрит на экран, щелкает пультом, изображение гаснет. На пустой сцене остается только Джейн, высвеченная лучом юпитера.
Перед тем, как надеть шлем, она добавляет:
ДЖЕЙН. Ведь для чего-то более крутого на Земле просто не осталось действующих лиц.