Она сделала, как он сказал.
Потом и мужчина приложил палец к квадрату рядом, и назвав свое имя, согласился с окончательным вариантом договора.
— Превосходно, — удовлетворенно сказал он. — Я начну планировать наше свидание, как вы предпочитаете это называть.
Она ничего на это не ответила. Вместо этого, Лиза схватила Ла Ла, забралась в автолёт и отправилась обратно в гостиницу. Ла Ла ухмылялась измазанным шоколадом ртом всю дорогу обратно.
Зайдя на кухню, она обнаружила там Марьяну, пекущую печенье.
— Я согласилась оставить всех этих чешуйчатых ублюдков здесь на ближайшие две недели, — проворчала Лиза. — И я согласилась на три свидания с боссом придурков, потому что он сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. Так что, я только что заключила сделку с дьяволом.
— Ну сколько можно, — в сердцах воскликнула Марьяна, — я не понимаю ваших человеческих выражений. Этот Драконий правитель Сатана или нет?
— Начинаю подозревать, что да, — ответила Лиза, и ушла на поиски аспирина, чтобы справиться с дикой головной болью.
Глава 4
— Как ты собираешься уговаривать человеческую женщину? — спросил Лорен Джаспера, немного позже, когда все они собрались в самой большой комнате семейной гостиницы. Смертные называли ее «гостиная», наверно потому, что здесь всегда принимали гостей.
— Не будет никаких ухаживаний, — твердо заявила его мать, одарив его одним из своих самых красноречивых взглядов. К несчастью для нее, на Джаспера это не действовало с тех пор, как начали твердеть мембраны на его крыльях.
— Что ты имеешь против человека? — фыркнул Джаспер.
Она драматично приложила руку к груди.
— Мой первовылупленец хочет связать себя узами брака? Но ты не посмеешь сделать этого со смертной. На нашей планете множество достойных самок Драккенов, для которых будет честью выносить твоих детенышей.
Джаспер покачал головой.
— Но ни одна из них не моя нареченная. Не каждому Драккену выпадает счастье услышать зов своего сердца. Я буду глупцом, если проигнорирую его.
Его мать нетерпеливо тряхнула головой, развалившись в кресле, у которого, насколько мог судить Джаспер, не было подлокотников.
— Может, твое сердце поет тебе неправильно.
Лично Джаспер так не думал. Он находился в обществе маленького, злобного человечка всего несколько раз, но каждый раз, слышал песню глубокого внутри него, и его тело охватывала волна страсти.
Он знал, что она не понимает обычаев и традиций Драккенов, но он будет терпелив. Он будет ухаживать за ней, так долго, как только понадобится, чтобы их сердца могли узнать друг друга.
— Игнорируй нашего матриарха, — сказал Джаспер Лорену. — Что касается ухаживаний за ней, я изучил их обычаи, чтобы убедиться, что ненароком не оскорблю ее или не оттолкну своими действиями.
— Ты о чем?
— Ну, например, наше традиционное подношение зажаренного целиком глаара на первом вечере узнавания не будет оценено большинством человеческих женщин.
Его брат Корл озадаченно нахмурился.
— Но именно так мы демонстрируем, что будем превосходными добытчиками.
Джаспер согласно кивнул, хотя это и глупо со стороны смертных.
— Знаю, знаю, но ради моей нареченной я буду следовать более человеческим обычаям и отвезу ее в учреждение, где кто-то другой приготовит ей мясо и другие деликатесы.
— В таверну? — засиял Корл. — Где ты убьешь каждого мужчину, который осмелиться посмотреть в ее сторону?
— Что-то типо того. В ресторан. Где мы будем есть мясо, овощи и десерты и никто никого не убьет. Похоже, убийства причиняют людям страдания.
Корл искоса взглянул на него.
— Я совершенно не понимаю людей. И это свидание звучит так, как люди используют фразу, сифон.
— Сифон?
Корл постучал по переводческому браслету и переговорил с ним, затем поднял глаза.
— Сифон. Да. Втягивание в рот с помощью мышц щек.
— То есть первое свидание с человеческой женщиной будет отстойное, ты это пытаешься сказать, — поправил его Джаспер.
— Я дико извиняюсь, — в комнате раздался голос Лизы.
Джаспер вздрогнул и развернулся. Она стояла в дверном проеме, одетая в красное пальто, красные вельветовые легинсы, черные сапоги, отороченные белым мехом, и в перчатки.
— Оу, эм… здравствуй, — сказал он ей. Затем взглянул на свою мать, которая триумфально усмехалась. — Ты видела, как она вошла, и не предупредила меня, — обвинительно сказал он.