Беатрис не хуже него умела прятаться и заметать следы, но сейчас ей было не по себе. Казалось бы, с чего? Они расстались больше столетия назад, не так давно Сильвен вернул ей жизнь взамен потерянных в ощущении смерти Авелин лет. Он не откликнулся, когда она звала на помощь, и не было никакой возможности узнать: то ли он по собственной воле исчез, то ли с ним случилось что-то серьезное.
Беатрис была небезразлична его судьба. Именно поэтому они вместе с Сэтом — за что Беатрис была ему искренне благодарна — сделали все, что в их силах, чтобы его разыскать, но не обнаружили ничего. Ни единой ниточки, которая могла привести их к Сильвену.
Иногда Беатрис начинало казаться, что все так и должно быть, что нужно просто жить дальше, но снова и снова возвращаясь к нему — мысленно и в воспоминаниях — она понимала, что ещё не готова. Слишком многое осталось в прошлом: то, что их связывало и в то же время разделяло. Годы близости и целый век холодной отчужденности, детская влюбленность и категоричное неприятие взрослой женщины. Она резко оборвала их отношения на побережье в Испании, намеренно отдалившись от него. Насильно, по крупицам выдирая из сердца остатки чувств к нему, потому что лишь Сильвен мог стать её спасением. Вот только Беатрис этого не хотела. Её душа была черна, как ночь.
Она не знала ни его настоящего имени, ни тайн, что скрывались за его беспечной галантностью и полуулыбками. Все, что у неё осталось — полузабытый призрачный образ в воспоминаниях: себя настоящего он никогда ей не показывал. Полунамеки, полуправда, обходительность — всего лишь красивый фасад, за которым могло скрываться все, что угодно.
Мысли о Сильвене не давали покоя, и когда Энтони позвонил с просьбой устроить для Авелин праздник, Беатрис колебалась. Она не была уверена, что готова к такому, да и в том, что в принципе хочет чего-то подобного. Семейные посиделки после двухсот лет за плечами, когда в мире творится непонятно что? Серьезно?!
О какой семье вообще идет речь?..
Если бы не Сэт, Беатрис ни за что бы не согласилась. Именно он убедил её в том, что для Авелин это в самом деле важно и нужно, и почему-то она ему поверила. Поверила и полетела с ним в Нью-Йорк, а до этого они вместе ходили по магазинам, выбирая подарки. Праздник — значит по высшему разряду. Часы она купила ему на день рождения, но по такому случаю решила подарить на Рождество. Беатрис показалось, что Сэту будет по-настоящему приятно: не столько обрести утраченный подарок отца, сколько её внимание. И она оказалась права.
Беатрис никогда не была религиозна и сентиментальна, но в этом году по собственной воле поддалась светлой, невероятно прекрасной атмосфере зимнего уюта, которой любой город наполнялся в преддверие Рождества и Нового Года. Разноцветные гирлянды и пестрые ели в светящихся окнах, множество людей на улицах и в торговых центрах, которые спешили выбрать для самых близких подарки — она будто не могла надышаться магией предпраздничного волшебства. Сейчас даже странно было подумать, что всего этого могло бы и не быть, откажись она от предложения Энтони.
— О чем задумалась?! Эй! — в неё прилетел снежок, метко запущенный Авелин.
— О судьбах Вселенной, — пробормотала Беатрис, одним движением зачерпнув снег и запуская ответный снаряд. Разумеется, дочь увернулась. — Жульничаешь!
— Просто у кого-то прицел сбит, — Авелин показала ей язык, — и что там с судьбами?
— Мы все умрем.
— Беатрис!
— Я безумно давно Беатрис, и за это время мало что изменилось.
— Вот именно!
— Дамы! — вмешался Сэт, подхватывая Беатрис под локоть. — Предлагаю командную игру в снежки. Скажем, до пяти попаданий.
— Тебе не кажется, что вы в заранее проигрышном положении? — подзадорила Авелин, заранее зная, на что она поведется. — Нас двое, а вас — один и… двадцать пять сотых.
— Смотри, как бы эта двадцать пять сотых не надрала тебе задницу! — рыкнула Беатрис, снова собирая снежок, на этот раз напоминавший по размерам приличный мяч.
В конечном итоге было решено, что чтобы уравнять шансы, будет мужская и женская команда. Прятаться за деревьями, убегать и падать в снег было весело, и она призналась себе, что давно так не смеялась. Разумеется, они с Авелин победили, используя женскую хитрость. Её журналист чуть ли не с ума сходил, когда она падала, и это сразу давало Беатрис преимущество. Что же касается Сэта, он постоянно промахивался, потому что боялся не рассчитать силу. Может ли снежок, пущенный измененным, пробить дыру в человеке, она не знала, но вот сломать ребра или раскрасить кожу синяками — вполне. По всей видимости, Сэт думал о том же, поэтому и доставалось от него преимущественно деревьям, зато Беатрис его не жалела.