глава V
По приезду в Париж Лоретт окунулась в привычную повседневную жизнь. Город, обычно безумно красивый и весь засыпанный снегом в это время года, встретил их затяжным дождем, беспрестанно льющимся с серого неба. После учебы и выполнения домашнего задания девочка целыми днями сидела в своей комнате за чтением скучнейших религиозных книг. Гулять с подругами ей теперь строго воспрещалось, и общались они лишь во время уроков. Лилиан, выслушав от Лоретт рассказ о происходящих на каникулах событиях, точнее той их части, которая не касалась Гаэтана, пришла в ужас, но сделать что-либо было не в ее силах, поэтому она лишь подсовывала подруге в карман сладости и коротенькие записки, тепло греющие душу. Впрочем, так как мадам Ферье очень часто находилась вне дома, довольно скоро девочке удалось совершить вылазку в библиотеку и разнообразить свой досуг несколькими интересными книгами. Но даже, несмотря на это, она подолгу сидела возле окна, надеясь, что старенький почтальон мсье Пернель принесет ей весточку от нового друга. Но дни шли за днями, а весточки из дядиного поместья все не было. Мсье Пернель исправно приносил счета, записки для матушки, письма мадам Жислен от ее престарелой матери, живущей где-то в Нормандии, а заветного конверта все не было. Постепенно девочке начало казаться, что добрый юноша с ласковой улыбкой ей просто привиделся, тем более ни один из ее домочадцев его не видел. От этой мысли ей становилось грустно, но постепенно воспоминания стирались, расплываясь будто чернила на пропитанном водой листе бумаги. Чем ближе подходило начало семестра, тем чаще наведывался почтальон с записками. Мадам Ферье стала частенько уезжать из дома после обеда и возвращаться, когда Лоретт уже готовилась ко сну. Гувернантка на расспросы своей подопечной лишь поджимала губы и приговаривая, что юным леди не следует забивать себе голову подобными вещами, усаживала ее разучивать очередную гамму или писать длинное сочинение. Но однажды все изменилось. Когда Лоретт в очередной раз собиралась отходить ко сну, внизу вдруг хлопнула входная дверь, и послышались голоса матери, какого-то незнакомого мужчины и приветствовавшего их пожилого дворецкого. Удивившись, что мать привела гостей в столь позднее время, Лоретт быстро доплела косу и, накинув халат, сгорая от любопытства, выбежала на лестницу. В холле она увидела мать, о чем-то негромко беседующую с мадам Жислен и дворецким, и высокого худощавого мужчину, который с первого взгляда показался ей незнакомым. Но тут он поднял голову и помахал ей: - Спускайтесь мадемуазель, у меня для вас подарок. Лоретт послушно сбежала вниз, чувствуя себя неловко от того, что незнакомый мужчина увидит ее в ночной рубашке и халате. Мать, заметив ее, недовольно нахмурилась но ничего не сказала. А мужчина протянул девочке книгу в алом с золотым тиснением переплете, на обложке которой значилось: «Библия». При виде нее, мадам Ферье восхищенно открыла рот. - О, она просто великолепна, наверное стоит целое состояние, не стоило так тратиться, мой дорогой! - восхищенно тараторила женщина, осматривая книгу и так нежно касаясь обложки, словно она была хрустальной. Лоретт в это время продолжала стоять, глядя на разыгрывающуюся перед ней сцену. - Ну же, Лоретт, поблагодари господина Ляпрейра за столь щедрый подарок, - вернул ее к действительности оклик матери. - О, не стоит, Вивьен, право слово, это сущие пустяки! - принялся отнекиваться мужчина, но Лоретт послушно сделала книксен и, рассыпавшись в благодарностях убежала наверх, прижимая к груди ненавистную книгу. Вслед ей неслось щебетание матери, извинявшейся за «неотесанность этой отвратительной девчонки». Оказавшись вне зоны видимости и слышимости матери, девочка положила злополучный подарок на стол и, убедившись, что в коридоре не раздаются шаги, быстро принялась писать письмо на попавшимся под руку куске пергамента. Закончив и надежно спрятав его под подушку, Лоретт с облегчением задула свечу и улеглась, думая, как отправит его по дороге в школу. Мадам Жислен, зайдя в комнату с утра и увидев на столике Библию, была приятно удивлена и держалась приветливей, чем обычно. Вручив письмо улыбающемуся мсье Пернелю, Лоретт весело побежала в школу. Выслушав рассказ подруги о подарке странного джентльмена, Лилиан пришла в изумление. - Они, что вообще ничего тебе не подарили на Рождество, кроме этой книги? Ей, дочери хоть и небогатых, но искренне любящих единственную дочь родителей, подобные отношения были в новинку. Лоретт лишь печально кивнула головой, отгоняя воспоминания о весело горящих в камине кистях и красках, и въевшийся в ноздри запах паленого конского волоса. Подруга лишь сочувственно сжала ее руку, и больше эта тема не поднималась. Следующие несколько дней слились в единую серую полосу, разбавляемую лишь редкими минутами общения с Лилиан. Пока, наконец, направляясь в школу промозглым туманным утром, Лоретт не встретила мсье Пернеля, поприветствовавшего ее привычной широкой улыбкой и протянувшего конверт из плотной желтоватой бумаги. Учебный день пролетел незаметно и словно в каком-то мареве. Мысли девочки были сосредоточены на лежащем в школьной сумке конверте, на котором четким каллиграфическим почерком был выведен адрес поместья Этьена Гобера. Наконец, последний урок подошел к концу, и Лоретт помчалась домой, не смея даже надеяться, что ей ответил ее самый близкий друг, и одновременно надеясь на это всем сердцем. Однако стоило ей войти во двор собственного дома, радость словно выкачали из нее гигантским насосом при виде экипажа мсье Ляпрейра. Оставалось надеяться только на то, что ей удастся проскользнуть в свою комнату незамеченной. Открыв парадную дверь, Лоретт на цыпочках двинулась через полутемный холл к лестнице. Когда она ступила на первую ступеньку лестнице, на ее плечо легла тяжелая рука. - Вернулись, мадемуазель. Матушка и мсье Ляпрейр ожидают вас в столовой, - непререкаемым тоном произнесла мадам Жислен, решительно отводя воспитанницу в место назначения. Сидевшие за столом мадам Ферье и ее собеседник были целиком поглощены беседой и не обратили на вошедших никакого внимания. Заняв свое место рядом с матерью, Лоретт принялась было за еду, но мадамЖислен бросила на нее негодующий взгляд. Спохватившись, девочка торопливо прочла молитву, то и дело запинаясь и путаясь в словах так, что на середине