Хедли наклоняется вперед изо всех сил, выплевывая содержимое изо рта на пол и мои ботинки. Испуганный крик, который она издает, пугает меня, но вокруг нет никого, кто мог бы ее услышать. Дейды каждый год уезжают в круиз, и дом слева от моего вот уже несколько лет стоит пустым.
Я с умилением наблюдаю, как она кричит, извиваясь всем телом в слабой попытке вырваться. Оттенки мерцающих огней, окутывающих ее, делают Хедли похожей на ангела. Должен сказать, чем дольше мы с ней возимся, тем красивее она становится.
Схватив еще несколько печений, я кладу их себе на ногу, затем наклоняюсь вперед и хватаю в кулак ее волосы. Хедли борется со мной, но я оттягиваю ее голову назад настолько, чтобы она не корчилась, чуть не свернув при этом шею. Ее рот слегка приоткрыт, и я использую это в своих интересах и засовываю печенье ей в горло, а затем наливаю внутрь еще молока. Поскольку ее голова по-прежнему наклонена, я закрываю ей рот рукой и смотрю, как она судорожно пытается дышать. Ее глаза расширяются, и слезы свободно катятся по ее лицу.
В тот момент, когда ее тело начинает напрягаться, я отпускаю ее. От резкого вдоха, который Хедли делает, когда ее голова падает вперед и она захлебывается воздухом, у меня начинает болеть горло.
— Бедняжка, — говорю я.
— Почему? — хнычет она, ее голос хрипит.
Я наклоняюсь вперед, пока наши носы не соприкасаются, и ее пьянящий аромат вторгается в мое пространство.
— Потому что я хороший мальчик, а хорошие мальчики получают на Рождество то, что хотят.
Глава 10
Оригинальный подарок
Я решил дать Хедли немного времени, чтобы перегруппироваться. До сих пор она держалась молодцом, и думаю, заслужила это. Я сижу в отцовском кресле и собираю то, что, уверен, понравится ей так же, как и мне. Я подумал об этом вчера вечером, когда спускал костюм с чердака.
— Знаешь, мне казалось, у тебя есть одно условие для этого свидания. Ты хотела, чтобы я перестал быть таким тихим и немногословным. В машине ты задавала столько вопросов, может и сейчас задашь. Я чувствую себя довольно словоохотливым.
Она игнорирует мою просьбу, сидит неподвижно и смотрит на меня. Если бы взглядом можно было убивать, я бы уже скончался.
— Как жаль, что тебе не чего сказать. Ты хорошо себя чувствуешь? Хочешь еще молока? — предлагаю я, протягивая ей почти пустой стакан.
Она качает головой и плотно сжимает рот, отводя голову как можно дальше от меня. Я пожимаю плечами, ставя стакан на место.
— Твоя потеря.
Хедли прочищает горло, и это действие явно причиняет ей боль, судя по выражению ее лица.
— Можно... можно мне уйти? Пожалуйста?
Я смотрю на нее, мои брови нахмурены.
— Почему ты хочешь уйти?
Хныканье Хедли становится громче:
— Я просто хочу уйти... уйти домой.
Склонившись вперед в кресле, я кладу руку на ее ногу. Горячая волна пробегает по моей руке и по всему телу. Ммм, она так восхитительна в моей хватке. Я глубоко вздыхаю.
— Я еще не закончил. Когда закончу, то отпущу тебя. Если, конечно, от тебя что-то останется, — ухмыляюсь я, откидываясь в кресле. Ее лицо бледнеет, и она снова начинает плакать.
После нескольких минут игры в рукоделие я смотрю на изделие, которое только что сделал. Это стеклянное украшение с гирляндой, обвязанной вокруг него, чтобы сделать импровизированный кляп. Я горжусь своей поделкой.
Поднимаю его вверх, отблески огня и огней мерцают на маленьком блестящем шарике, когда он висит в воздухе.
— Тебе нравится? — спрашиваю Хедли, держа его так, чтобы она могла видеть.