Все уже случилось. И Джек уже изломан. Он уже вырос, изо всех сил пытаясь соответствовать представлениям Сайласа о том, каким должен быть наследник. У него не было другого детства и другого отца. Баки скорее брат, чем отец — внимательный, заботливый, может быть, даже любящий. Но не отец. Не тот, на кого можно равняться, за кем можно тянуться, осуждение кого может повергнуть в отчаяние, а похвала — вознести к сияющим вершинам. Не точка отсчета.
Джеку внезапно захотелось пойти к Баки и заговорить с ним о чем угодно — обсудить Ринсвинда и матушку Ветровоск, расспросить о том, как Баки планирует меню на неделю, послушать рассказы о прошлогодних Прайдах, узнать, как Баки отнесется к тому, что с Прайда Джек приведет домой какого-нибудь парня, выяснить, чем, по мнению Баки, отличаются презервативы для орального и анального секса, да просто поболтать ни о чем.
Вот только Баки, скорее всего, наверстывает со Стивом те полторы недели, что они были порознь.
Джек стиснул кулаки. Ему неожиданно остро захотелось — не секса, нет, но чтобы был кто-то близкий. Кто-то свой. Совсем свой.
Хотя, конечно, секса тоже хотелось. Без оглядки, без обязательств, без последствий. Без страха разоблачения.
Ничего. Скоро Прайд. Уже совсем скоро.
========== 21 ==========
В баре было шумно и весело. Играла музыка, по телевизору крутили репортаж о Прайде. Джек сидел за столиком в компании своих ровесников и пил уже третий бокал вина. Калифорнийское каберне оказалось на удивление неплохим.
Пара коротко стриженых девушек напротив пила пиво, то и дело меняясь кружками, и время от времени целовалась. Парни, окружавшие Джека, обсуждали Прайд — платформы, знакомых, что появилось нового, что традиционно продолжается каждый год. Рука одного из них, высокого поджарого мулата с разноцветными дредами, вкрадчиво поглаживала спину Джека над ремнем брюк.
Это было предложение, и после трех бокалов вина, одурманенный атмосферой праздника, Джек склонялся к тому, чтобы его принять. Правда, он не помнил, как звали мулата, но это такие мелочи…
Джек погладил мулата по прижимавшейся к его бедру ноге. Нога была хороша — длинная, мускулистая, смуглая, а короткие шорты из золотого ламе ничего особо не скрывали. Мулат коротко вдохнул, и Джек позволил своей руке скользнуть выше. Похоже, парень был всерьез заинтересован.
— Заказать тебе еще вина? — спросил он.
— Да. Шардонэ.
— Я с ума схожу от твоего акцента, — шепнул ему мулат, прихватив на мгновение пухлыми губами мочку уха.
Джек почувствовал, как лицо заливает жаром, стекающим на шею, а член начинает неудобно упираться в шов застежки. Все-таки у него слишком давно никого не было.
Мулат вернулся от стойки, неся бокал белого вина и шот водки для себя.
— Я Джек, — Джек взял бокал и пригубил вино.
— Майк, — мулат плюхнулся рядом.
Джек повернул голову и поцеловал его, жадно и властно. Майк обласкал языком его губы.
— Как ты только пьешь такую кислятину? — хрипловато спросил он и опрокинул в себя водку.
— Практика и опыт, — ухмыльнулся Джек. — К тебе или ко мне?
Они снова поцеловались, не обращая внимания на окружающих. Впрочем, окружающие занимались тем же самым. Джек был слегка пьян, возбужден и взбудоражен. Майк просто отлично целовался, и Джек понял, что пора выбираться из бара. На быстрый перепихон в сортире он был категорически не согласен.
— Ко мне ближе, — сказал Майк.
— Ты не знаешь, где я живу, — хмыкнул Джек.
— Ко мне все равно ближе. Через квартал.
Квартал Джек еще был согласен потерпеть.
Они выбрались из бара и остановились у входа, чтобы поцеловаться и облапать друг друга. У Майка была потрясающая задница — небольшая, но крепкая, и умопомрачительно длинные ноги. Оторвавшись друг от друга, они переглянулись, и Майк потянул Джека за собой.
Небольшое расстояние в полтора квартала они преодолевали минут двадцать, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловаться. Кроме шортов, на Майке был только короткий облегающий топ с высоким воротником, и Джек то и дело норовил погладить поджарый живот.
Наконец они ввалились в подъезд и начали подниматься по ступенькам. Лифта тут не было, квартирка Майка была под самой крышей, и, если бы не остатки соображения, Джек был разложил Майка прямо на ступеньках. Джеку вело голову от возбуждения.
Они вломились в тесную квартирку-студию, едва не снеся дверь с петель, и Джек прижал Майка к расписанной граффити стене, сдирая с него скудную одежду. Майк не отставал, и через пару минут они были уже совсем обнажены. Джек изучающе огладил член Майка — длинный, не слишком толстый, обрезанный.
— Хочу тебе отсосать, — сообщил Майк и достал откуда-то презервативы.
Джек уже знал, что сейчас даже отсасывать предпочитают в резинке, но все же это было непривычно. Хотя и разумно.
У Майка оказались горячие умелые губы и охренительный, обжигающий, жадный рот. Он забирал до самой глотки, урчал так, что у Джека мурашки пробегали по спине, сосал с заглотом и ухитрялся даже облизывать яйца, не выпуская члена изо рта. Джек изо всех сил держался, чтобы не вцепиться в перепутанные дреды и не начать вколачиваться в этот восхитительный рот. Он зажмуривал глаза и мотал головой, понимая, что надолго его не хватит.
Майк гладил вздрагивающие бедра Джека, прихватывал за задницу, пробираясь длинными пальцами между ягодицами, и наконец Джек кончил с длинным задыхающимся стоном. Майк поддержал его, потому что колени у Джека подкосились.
Они перебрались на невысокую кровать с продавленным матрасом. Джек устроился поудобнее и облизнулся. Попробовать Майка на вкус ему хотелось так, что губы сводило. Хотя какой вкус в резинке?
— Банановая или мятная? — спросил Майк, вываливая на кровать между ними ворох разноцветных квадратиков.
Джек растер каплю смазки по его члену.
— Пофиг, — ответил он.
Джек не то чтобы часто делал минет, но надеялся, что энтузиазм компенсирует недостаток практики. Ощущать во рту член было почти странно, но так заводило, что Джек не заметил, как возбудился снова. Майк совершенно одуряюще пах, тонко, почти по-девчачьи, стонал и вскрикивал, закидывал руки за голову и выгибался, так что Джек прижимал его к кровати. Наконец он кончил, тихо заскулив, и Джек пожалел, что не чувствует вкуса его спермы.
— Ты охрененный! — громко сообщил Майк. — По косячку?
Джек никогда не курил траву, но не стал отказываться. Они тянули косяк на двоих. Майк смеялся и рассказывал, что означают рисунки на его стенах. Он оказался художником — татуировщиком и граффитистом. Джек удивился, потому что на самом Майке не было ни единой татуировки.
— Сейчас, — рассмеялся Майк, выключил свет и включил ультрафиолетовую лампу.
Узоры на его коже засветились. Раскинувший крылья дракон на спине, змеи, оплетающие ноги от паха до щиколоток, растительные узоры на руках, сложная кельтская вязь на животе и груди, какая-то надпись на латыни вокруг шеи. Джек притянул Майка к себе, читая надпись.
— «Aut viam inveniam, aut faciam».
— Это значит…
— Я знаю латынь, — признался Джек. — «Найду дорогу или проложу сам». Отличный девиз.
Майк включил здоровенную лавовую лампу и передал Джеку остаток косяка, а сам достал откуда-то из-под кровати флягу.
— Будешь?
— Что там?
— Ну, моя ба говорит, что это слезы дьявола, но по мне, просто кукурузный самогон.
Они долго смеялись над незамысловатой шуткой. Самогон оказался крепким, Майк — гладким и жилистым, и Джек сам не заметил, как они снова начали целоваться.