— Возможно. Хотя я думаю, все дело в магии. Нет, я знаю, что она есть, я уже кучу всего видел, но я не хочу!
— Так тебе и не надо. И мне не надо.
— Эндрю говорил, что способности все равно проявятся, — поморщился Джек.
— Давай решать проблемы по мере их поступления, — предложил Баки. — Что, когда и как проявится — непредставимо. У меня вот пока только эмпатия развилась.
— В смысле, ты знаешь, что чувствуют другие люди?
— Именно. Очень помогает в жизни.
— То есть тебе никто никогда не сможет солгать?
— Сможет, если сам верит в свою ложь. Но такое редко бывает.
— Значит, и у меня так будет?
— Со временем. Меня инициировали насильственно, Грена и Туу-Тикки — тоже. Денис — он как ты, вышел за собственные рамки. Он менялся не так стремительно.
— А сколько в нем крови фейри?
— Совсем немного. Меньше, чем у тебя.
— Но он выглядит как фейри! — вскинулся Джек.
— Он живет в ситтине, Грен и Туу-Тикки его усыновили. Я думаю, тамошняя обстановка тоже влияет. Джек, не морочься раньше времени.
— У меня глаза меняются, — признался Джек.
— Я заметил.
— Что будет, когда они совсем сменят цвет?
— Будешь как я.
— Но ты был таким с самого начала, а я…
— Джек, Джек, — улыбнулся Баки. — Не переоценивай штатских. Мало кто из них вообще способен запомнить, какого цвета глаза у собеседника. Серый и голубой — близкие оттенки.
— А уши? Размер радужки?
— К тому моменту, как мы туда доедем, думаю, уж магические маски мы себе наколдуем.
Джек хмыкнул.
— У тебя даже бабочки не получаются.
— Да я особо и не стараюсь, — признался Баки. — Это как-то несерьезно. Зато я точно знаю, какое настроение у моего кота.
— И у мужей.
— Да, и у них тоже.
— А как ты отличаешь свои эмоции от чужих?
— Чужие как запах, а свои — они в теле. Я тебе объясню при случае. Не совсем телефонный разговор, ты не находишь? Давай как-нибудь выберемся… да хоть на фермерский рынок, что ли. Мы с тобой давно нигде не были вместе.
— Поищу три часа в своем расписании, — серьезно сказал Джек. — Кстати, я скоро стану дядей.
— Твоя сестра?
— Она уже родила. Тая.
— Тая беременна? — изумился Баки. — С ума сойти. Я думал, они с Элиасом просто не хотят детей. Я же избалую мелкого!
— Охотно верю, — кивнул Джек. — Меня ты точно балуешь. А ты не думаешь о своих?
— Я стерилен, — сказал Баки.
— Ты так и в Гильбоа думал.
— Нет, теперь совсем стерилен. И Брок тоже. Про Стива не знаю. Так что свои дети, кроме тебя, мне не светят, а о приемных мы пока не думали. Знаешь, столько лет жили для кого-то, что хочется наконец-то пожить для себя. А ты об этом думал? Сейчас есть технологии, которые позволяют сделать общего ребенка гей-паре.
Джек уставился на Баки и медленно покачал головой.
— Сомневаюсь, что я буду хорошим отцом, — сказал он. — И при том, сколько я проживу… Нет, не хочу.
— А Крис?
— Мы с ним об этом не говорили. Баки, мы даже о том, чтобы съехаться, пока не говорили. Мы всего два месяца друг друга знаем.
— Мне иногда кажется, что дольше, — сообщил Баки. — Вы очень близки. Серьезно, я «слышу» пары, про которые я точно знаю, что они вместе годы, и они не так созвучны, как вы с Крисом.
— Он любит меня? — неожиданно для себя спросил Джек.
Баки некоторое время молчал.
— Не скажу, — наконец ответил он. — Это только между вами. Он сам должен тебе сказать. Ты сам должен понять.
— А если он не скажет?
— Брок Стиву так и не сказал, хотя любит его много лет. Джек, сказать можно что угодно. Смотри на то, что Крис делает и на то, как он себя ведет. Дела значат больше, чем слова.
— Я так и не сказал Джозефу, — признался Джек. — До сих пор об этом жалею. Но я сам слишком поздно понял.
========== 15. ==========
Джек тасовал и раздавал игровую колоду карт. Смешно: навык, отточенный до безупречности в академии и редко востребованный, в этой компании оказался нужным и даже вызывал восхищение. Лучше Джека карты не тасовал и не раздавал никто.
— Кому какого коня? — спросил Крис.
— Мне вороного, — ответил Джек.
Кроме черной фишки в виде фигурки лошади были красная, белая, зеленая, коричневая, фиолетовая, желтая и голубая. Играли полным составом, поэтому разобраны оказались все кони.
Юста вслух читал правила: игра была новой для всех. Эсме рассматривала игровое поле. Карина выстроила лошадок на нулевой позиции. Аарон изучал доставшиеся ему карты. Рон уточнял у Юсты детали: он был тугодум и не сразу вникал в процесс. Эдди подкидывал на ладони дайсы.
Игра была довольно сложной, и это Джеку нравилось: не оставалось времени для посторонней болтовни. Компания была сыгранная, этим составом собирались не в первый раз. Не то чтобы Джеку безусловно нравились все партнеры по игре: Эдди любил оспорить чужой ход, повозмущаться на ровном месте; Карина всегда выглядела безэмоциональной и словно сонной; Аарон иногда улетал мыслями непонятно куда. Но в целом было хорошо.
До знакомства с Крисом Джек никогда не играл в настольные игры для нескольких игроков. Только в шахматы, которые не любил. Что настольных игр так много и они такие сложные, Джек и не подозревал.
А еще настолки сближали. Просто всплеск окситоцина, ничего особенного. Но ощущать близость и общность было приятно. Это чувство не держалось долго и рассеивалось, пока Джек выкуривал первую после игры сигарету, но стоило того, чтобы приходить играть снова и снова.
К тому, кто выиграет, Джек был совершенно равнодушен. Его затягивал процесс, а не результат. А вот Крис оказался азартен. Сложные игры его увлекали меньше, чем игры на ассоциации; он не любил «ДаНетки», потому что воображение у него то стопорилось, то уносилось куда-то совсем не туда; в «Твоя моя понимай» он выкладывал слишком сложные конструкции.
Любимой игрой Джека оказалась игра на сложные визуальные ассоциации. Он часто проигрывал в нее, потому что не знал большинства культурных кодов, но было интересно угадывать ход чужого мышления. Загаданные Крисом карты Джек определял два раза из трех.
Разноцветные кони скакали по дорогам игрового поля, гремели дайсы, уходили в отбой карты и раздавались новые. Крис с горящими глазами следил за ходом игры. Джеку она напомнила стратегические военные игры. Наверняка тот, кто ее придумал, знал о них, и просто изменил антураж.
— Два самородка, — сказала Карина.
Эдди выкинул кости. Юста заглянул в мануал.
— Засада на дороге, — сообщил он. — Возврат на восемь ходов назад или потеря золота.
Карина задумалась. Думала она долго, и Джек оглядел «Трапецию». Все столы были заняты. За угловым под большой лампой с бахромчатым абажуром, как всегда, играли в «Монополию». За ближайшим к стойке столом поднимались и опускались маски — «Мафия». У входа мерцали трехмерные шахматы. Обычная суббота.
— Возврат, — наконец решила Карина.
— Джек, четыре хода или прыжок на двенадцать с потерей всего клинкового оружия.
— Прыжок, — уверенно ответил Джек и передвинул черную лошадку на двенадцать ходов, вырвавшись вперед.
Ему хотелось выпить, но сегодня он был за рулем.
Играли долго. Джек выиграл, Крис оказался на четвертом месте, Аарон — на последнем. Выигравший определял игру следующего раза, и ради этого стоило стараться.
— Третий раз за два месяца, — заметил Аарон. — Джек, может, у тебя талант?
— Может быть, — равнодушно ответил Джек. — В следующий раз играем в «Воображариум».
— Ну, раз выиграл ты, это было очевидно, — улыбнулся Юста. — Зайдем куда-нибудь еще?
— В другой раз, — ответил Крис. — У меня была тяжелая неделя.
— Да, — Джек кивнул. — Хорошего вечера всем.
Они с Крисом вышли из «Трапеции». Джек закурил и постоял у входа, глядя в небо. Несмотря на световое засорение, в нем были отлично видны холодные колючие звезды.
— Ко мне? — спросил Джек.
— Да, — Крис улыбнулся. — По-моему, это уже традиция, что после «Трапеции» мы едем к тебе.