Когда я выпрямилась, его серьезные глаза были расплавленными.
Потому что, ну, я была невысокого роста. Он был высоким.
Это означало, что моя киска была прямо перед ним, когда я стояла тут.
А мой Волк, что ж, он никогда не упускал возможности немного попировать.
Его руки переместились за мои колени, скользнули вверх по задней части моих бедер, затем позволил одной широкой ладони полностью накрыть одну из моих ягодиц, в то время как другая его рука слегка дернула, затем подняла ногу и перекинула через плечо, полностью открыв меня для него.
Не было даже паузы, прежде чем я почувствовала, как его губы сомкнулись на моем клиторе, издав грохочущий звук признательности, когда у меня вырвался болезненный стон.
Его борода щекотала внутреннюю поверхность моих бедер, когда его язык двигался вверх и вниз по моей плоти, прокладывая путь прямо к моему клитору, где он мучительно кружил, пока не понял, что я так близко, прежде чем снова отстраниться. Он затягивал это до тех пор, пока я наполовину не рухнула ему на голову, мои бедра тряслись слишком сильно, чтобы я могла полностью стоять самостоятельно.
Я понятия не имела, сколько еще это будет продолжаться, пока мгновение спустя мои стенки не стали настолько плотными, что я поняла, что это все, я собиралась наконец-то получить облегчение от кричащей потребности внутри, его рот внезапно оторвался от меня, он двинул плечами, так что моя нога ударилась о землю с тяжелым глухим стуком, и его рука почти яростно дернула меня вниз на его талию.
Он слегка приподнял меня, чтобы приспустить штаны, затем дернул обратно вниз, его член заполнил меня невероятно глубоко.
— Черт, — прошипела я, вцепившись руками в его плечи, когда мой лоб врезался в центр его груди, нуждаясь в глубоком вдохе, чтобы приспособиться к ощущению наполненности.
— Моя женщина, — заявил он голосом, полным яростной одержимости, руки сжимали меня слишком крепко, перекрывая мне доступ воздуха.
Обычно меня раздражала бы сама мысль о том, чтобы быть чьей-то. Я не была вещью, я не могла принадлежать никому.
Вот только, если честно, я могу.
Я смогла.
Я принадлежала Волку.
Я была его телом, сердцем, душой, если вы сможете простить такой уровень сопливости.
Но, может быть, меня это устраивало, потому что, хотя, да, я принадлежала ему, он также был моим. Я могла заявить на него права. Для него было бы честью услышать, как я скажу, что он мой.
И моя любовь, моя яростная одержимость им была такой же сильной, как и его любовь ко мне.
То, что у нас было, это было что-то особенное.
Мы оба могли это видеть.
Это был необычный вид любви, более глубокий, чем я даже предполагала, что это возможно.
И был определенный уровень безопасности в том, чтобы быть востребованным таким человеком, как Волк. Потому что это пришло с вещами, которые многие нормальные мужчины не предлагали своей любовью. Это пришло с решимостью.
Не имело значения, что произойдет в нашем будущем, если что-то разлучит нас. Это не остановило бы его чувства, его обязательства. Я знала, что даже если бы я не видела его десять лет, если бы я появилась и сказала, что он мне нужен, он бросил бы все, чтобы помочь.
И, в свою очередь, я сделала бы то же самое для него. Несмотря ни на что.
Может быть, именно это сделало невозможное, довериться мужчине рядом со мной, возможным.
Вечность всего этого.
Это было все для нас.
Мы оба это чувствовали.
Значит, он был прав.
Я была его женщиной.
Моя голова поднялась, он одновременно наклонился, чтобы я могла завладеть его губами, попробовать себя там, от чего по мне пробежала дрожь, мои стенки сжались вокруг него.
— Мой мужчина, — сказала я ему в губы, яростно, как будто чувствовала это.
А потом, ну, мы сломали ветки Рождественской елки.
У меня было предчувствие, что это станет нашей новой традицией.
Брейкер и Алекс
«Холодною зимою»
Брейкер