Лютер взглянул на часы. Уже три.
Нора повесила трубку и сказала:
— Мне нужны два фунта карамели и баночка крема из алтея.
— Я закончу с елкой, украшений явно не хватает, — сказал Лютер. — По магазинам в этой толчее бегать не собираюсь.
Секунду-другую Нора задумчиво грызла ноготь. Это означало, что у нее созревает новый план действий. Вполне детальный и прекрасно учитывающий все аспекты подготовки к празднику.
— Значит, так, — сказала она. — Украшать закончим в четыре. Сколько времени уйдет на установку снеговика?
— Три дня.
— В четыре я еще раз поеду по магазинам, а ты в это время будешь ставить снеговика. А в промежутках мы будем заглядывать в телефонную книгу — может, пригласим еще кого-нибудь.
— Только никому ни слова, что к нам придут Андервуды.
— Помолчи, Лютер!
— Копченая форель под соусом «Митч Андервуд». Самое крутое на Хемлок-стрит блюдо!
Нора поставила диск Синатры, и на протяжении двадцати минут Лютер развешивал на елке Трогдона игрушки, а Нора расставляла свечи, керамических Санта-Клаусов и украшала камин пластиковыми ветками падуба и омелы. Довольно долго они не произносили ни слова. И вот наконец Нора расколола лед молчания ради очередной инструкции:
— Эти коробки не мешало бы снести на чердак.
Возможно, самым ненавистным для Лютера моментом Рождества было перетаскивание коробок с чердака в гостиную и обратно на чердак по скрипучей лестнице. Сначала надо было подняться на второй этаж, потом втиснуться в узкий коридорчик между двумя спальнями; затем пристроиться и повернуться так, чтобы подняться вместе с коробкой — обычно очень большой — по шаткой лестнице до люка на чердак. Что подниматься, что спускаться — одинаково неудобно. Просто чудо, что за все эти годы он не получил ни одного серьезного повреждения!
— Ну а потом принимайся за снеговика! — командирским тоном велела Нора.
Сама она принялась за преподобного Забриски и выбила у него обещание заскочить хотя бы на полчасика. Потом Лютера едва ли не под дулом пистолета заставили звонить секретарше Докс. И он мучил бедняжку до тех пор, пока она не согласилась заехать на несколько минут. Докс была замужем целых три раза, в данный момент в браке не состояла, но у нее всегда имелся дружок. Итак, их двое, плюс преподобный отец и миссис Забриски, плюс семейка Андервуд. По самым оптимистичным расчетам получалось восемь человек, да и то, если все придут в одно время. Плюс сами Крэнки, Блэр и ее Энрике — получается двенадцать.
Услышав это «двенадцать», Нора едва не зарыдала. Да в их огромной гостиной в канун Рождества — это все равно что трое!
Увы, делать было нечего. Она позвонила в две свои любимые винные лавки. Первая уже закрылась, до закрытия второй оставалось каких-то полчаса. В четыре Нора вылетела из дома, оставив Лютеру массу распоряжений. И тот уже начал подумывать о том, что стоит наведаться в подвал, где спрятан коньяк.
Глава 16
Через несколько минут после ухода Норы вновь зазвонил телефон. Лютер схватил трубку. Может, Блэр? Он скажет ей всю правду. Заставит задуматься о том, стоит ли делать родителям такие сюрпризы — являться без предупреждения в последнюю минуту, о том, как это эгоистично с ее стороны. Она, конечно, обидится. Но ничего, урок пойдет на пользу. Раз на носу свадьба, родители ей еще ох как пригодятся!
— Алло! — рявкнул он в трубку.
— Лютер, это Митч Андервуд, — прогудел в ухо басистый голос, при первом же звуке которого Лютеру захотелось сунуть голову в духовку.
— Привет, Митч.
— Веселого тебе Рождества. Послушай, спасибо за приглашение, но у нас, наверное, не получится. Слишком уж много приглашений. Прямо на части рвут.
Да, конечно, так Лютер и поверил! У всех и каждого в списках Андервуды под номером один, не иначе.
— Ей-богу мне страшно жаль, Митч, — сказал Лютер. — Может, тогда в будущем году?
— Конечно. Звоните нам.
— Веселого Рождества, Митч.
Итак, теперь их восемь вместо двенадцати. Снова неувязка. Едва Лютер отошел от телефона на шаг, как снова раздался звонок.
— Мистер Крэнк. Это я, Докс, — послышался знакомый тонкий голосок.
— Привет, Докс.
— Очень жаль, что у вас так вышло с круизом, ну и все такое...
— Ты уже это говорила.
— Да, но вдруг возникли такие обстоятельства... Парень, с которым я встречаюсь... в общем, он решил устроить мне сюрприз. Приглашает на обед в «Тэннер-Холл». Шампанское, икра... Он зарезервировал столик еще месяц назад. И я просто не могу ему отказать.
— Ну конечно, не можешь, Докс.
— Он даже нанял лимузин. Он вообще такой классный!
— Ни секунды не сомневаюсь, Докс.
— Так что заехать к вам не получится. Но мне так хотелось повидать Блэр!
Блэр отсутствовала всего месяц. А до этого они с Докс не виделись, наверное, года два.
— Я ей передам.
— Вы уж извините, мистер Крэнк.
— Ничего страшного.
Итак, шестеро. Трое Крэнков плюс Энрике и еще преподобный отец с миссис Забриски. У Лютера был порыв позвонить Норе и выложить скверные новости. Но потом он подумал: зачем? Бедняжка и без того надрывается, ездит по этим проклятым магазинам. Еще зарыдает чего доброго. Так зачем давать повод снова орать, костерить его, на чем свет стоит за дурацкую идею с круизом?
Коньяк казался Лютеру единственным средством спасения. Однако пока он отказывался признать это.
Спайк Фромейер доложил все, что видел и слышал. Имея сорок баксов в кармане и дав Лютеру обет молчания, он поначалу был не слишком разговорчив. Но на Хемлок-стрит такие штучки не проходят. Выслушав пару угроз и упреков от отца, он в конце концов раскололся.
Рассказал о том, как ему заплатили за то, что помог перенести елку от Трогдонов, о том, как помогал мистеру Крэнку устанавливать дерево в гостиной, о том, как снимали игрушки и вешали другие, о том, как мистер Крэнк то и дело бегал к телефону и названивал разным людям. Короче, Спайк видел и слышал достаточно, чтобы сделать вполне однозначный вывод: Крэнки в последний момент передумали и устраивают рождественскую вечеринку, вот только никто не собирается к ним в гости. Спайк не знал, по какой такой причине они передумали, с чего вся эта суета и спешка, потому что мистер Крэнк говорил по телефону в кухне, да еще тихо. Бегал туда чуть ли не каждые десять минут.
Итак, если верить Спайку, в доме у Крэнков назревал кризис.
Вик позвонил Неду Бекеру, тот — Уолту Шёлю, и вскоре вся троица собралась на совет, причем Уолт с Недом продолжали вести наблюдение за домом Крэнков.
— Только что уехала в страшной спешке, — доложил Уолт. — Никогда не видел, чтобы Нора ездила так быстро.
— А где Лютер? — спросил Фромейер.
— Дома, — ответил Уолт. — Похоже, заканчивает украшать елку. Должен сказать, у Трогдонов она смотрелась красивее.
— Да, что-то там происходит... — задумчиво протянул Нед Бекер.
В тележке у Норы была коробка с шестью бутылками красного и шестью бутылками белого вина, и она до сих пор не понимала, зачем купила так много. Кто, скажите на милость, все это выпьет? Может, придется ей самой. К тому же она выбрала самое дорогое вино. Специально. Хотела, чтобы Лютер ужаснулся, когда ему пришлют выписку с банковского счета. Все деньги, которые удалось сэкономить к Рождеству, пошли прахом.
Продавец винного магазина опускал на витрины жалюзи и закрывал входную дверь. Одинокая кассирша торопилась пробить чеки выстроившимся в очередь покупателям. Перед Норой стояли трое и еще один сзади. В кармане пальто зазвонил мобильник.
— Алло? — ответила она полушепотом.
— Нора? Это Дью Забриски.
— Да, отец? — Сердце у нее упало. Преподобного отца выдал голос.
— У нас тут возникла проблема... — голосом, исполненным печали, начал он. — Обычный для кануна Рождества хаос, сами понимаете, все мечутся, все куда-то спешат. К нам только что приехала тетя Бет из Толедо, без всякого предупреждения. Так что, боюсь, мы никак не сможем заскочить к вам сегодня повидаться с Блэр.