— Хочешь, чтобы я перевернула свою жизнь, потому что ты… влюбился?
— Одри, это нечто большее, — возражаю я.
— Ты не можешь говорить, что это любовь, — настаивает она. — У меня есть работа, жизнь и будущее в Лос-Анджелесе. Ты хочешь, чтобы я бросила все ради первого встречного?
— Я… ты сама недавно сказала, что тебе нравится этот город, — напомнил я ей. — Ты сказала, что можешь поработать над гостиницей. Мне нравятся твои идеи, и я хочу нанять тебя, чтобы сделать все возможное. Будущее этого места в твоих руках.
Она хмурится.
— Подожди, что значит «тебе нравятся мои идеи»? — Ее руки опускаются на бедра, а взгляд сменяется от страдания к замешательству.
— Мы – владельцы гостиницы, — признаюсь я. — Девичья фамилия мамы – Анна Бет Грант, и она никогда не меняла документы на свое новое имя. Мы не хотим продавать это место. Оно принадлежит нам на протяжении многих поколений, и…
— И ты не мог сказать мне об этом, когда мы встретились? — Теперь она в ярости.
— Это сложно. — Слова звучат слабо. — Вы не единственная крупная гостиничная сеть, желающая заполучить эту гостиницу. Люди годами пытались найти маму.
— Единственная причина, по которой я здесь, – это выяснить, кому она принадлежит, — шепчет она. — Я могу просто сообщить это Авроре, и дело с концом. Я не хочу терять свою работу. Мне нравится то, чем я занимаюсь. Я много трудилась для этого, и потерять ее из-за того, что тебе захотелось поиздеваться надо мной, недопустимо.
— Все не так, Одри, — возражаю я. — Ты любишь то, что делаешь, но не свою работу. Видела бы ты, какой у тебя стресс, когда тебе звонит начальница или когда ты работаешь.
— Жизнь полна стрессов. Это естественно.
— Это не естественно. — Я провожу рукой по волосам. — Я понимаю, что во время работы бывают стрессовые моменты, но твоя жизнь не должна проходить в постоянном стрессе. Я предлагаю работу, на которую ты наклеила ярлык несбыточной мечты – жизнь с нами. Взаимная любовь. Семья.
Если я выкладываю карты на стол, то должен признаться ей во всем. Я достаю кольцо из кармана.
Она задыхается, когда я раскрываю руку, и смотрит на кольцо с солитером, лежащее на моей ладони.
— Нет, — шепчет она, качая головой и бросая на меня взгляд, средний между гневом и печалью. — Я не могу. Ты солгал мне. Я рискую потерять работу и не хочу переезжать в город, где никому не могу доверять.
— Все было не так, — отчаянно заверяю ее. — Мы просто пытались сохранить все, как есть. Я понимаю, почему ты хочешь убежать, но прошу тебя подумать перед уездом. Именно ты заставила меня понять, что я не могу прятаться до конца своих дней, потому что боюсь жить. Я делаю это, потому что верю в нас.
Она направляется в мою спальню собирать вещи.
— Одри, — произношу я ее имя почти в отчаянии. Я разрываюсь. Боюсь, что она попрощается и больше никогда не свяжется со мной… с нами. Но я должен верить своей интуиции, как советовала мама. Да, она надежна, но в прошлом она подводила меня и не раз. Поэтому я снова прошу. За себя, за нее, за нас. — Останься со мной. Давай напишем историю, в которой будет много горячего шоколада, снежинок и тихих ночей.
— Нет, — говорит она. — Этот город прекрасен, но мне здесь не место. Я не могу тебе доверять.
Глава 30
Одри
О чем он думал?
Я задаю себе этот вопрос с тех пор, как собрала свои вещи в чемодан, добежала до гаража Моргана, где нашла свою арендованную машину с ключом под козырьком в идеальном состоянии, и проехала весь путь через Юту.
Я не могла думать о перелете. И никак не могла сидеть в аэропорту, не имея ничего, кроме времени на обдумывание всего, что произошло.
Вместо этого я выбрала машину, что, возможно, было еще хуже.
Я думала, что мне нужно постоянно двигаться. Я думала… ну, не знаю, о чем.
Кроме того, они все лжецы.
Ладно, Перри – нет. Но остальные? Не было ни одной вещи, о которой они сказали бы правду.
Ни о чем. Ни об одной.
Включая мою арендованную машину. Как давно она была готова? Морган не сказал ни слова. Я уже и забыла о том, почему вообще застряла в Винтер Велли. Но сверху лежал свежий снег. Я почти уверена, что на Рождество он не шел.
Было ли хоть что-то, в чем эта семья не манипулировала мной?
Они выставили меня дурой.
Все в городе знали, кто владелец гостиницы. Они все участвовали в этой огромной лжи незнакомому человеку. Но больнее всего было то, что меня обманули Брэдфорды.
Они заставили меня почувствовать, что я принадлежу чему-то важному. Мистер Брэдфорд обнял меня, как отец дочь, обхватил мои щеки своими теплыми ладонями, так же, как я видела, как он делал это с Клариссой и Элизой. Морган и Колт без устали дразнили меня, как и их сестры. Девочки включали меня в свои безумные выходки с мамой, и я хохотала так, что у меня болели бока.
Впервые в жизни я почувствовала, что у меня есть любящий отец, сестры, которые хотят смеяться вместе со мной, братья, которые хотят дразнить и раздражать меня до конца жизни. А объятия Перри? Я никогда не знала, что они вообще возможны в жизни.
Я думала, что они относятся ко мне как к члену семьи. Они заставляли меня желать большего.
Сумасшедший Колин предложил мне все, чего я, как я поняла, хотела.
Но все было не правдой.
Почему у него было кольцо?
Брак не может быть построен на лжи.
Я была настоящей. Честной.
А он – нет.
Солнце показалось на горизонте, когда я пересекла границу штата Невада. С тех пор, как покинула Винтер Велли посреди ночи, я двигалась на адреналине. Теперь глаза закрываются, когда усталость берет верх.
Вдалеке мерцают огни города. В животе урчит, но не могу даже думать о еде. Из-за напоминаний о всех тех трапезах, которые я делила с Колином и Перри, уверена, что не смогу ничего съесть.
Я сбавляю скорость и сворачиваю на первый съезд. На дороге всего несколько машин. Я замечаю приличный на вид мотель и заезжаю на парковку.
Все мои силы уходят на то, чтобы зарегистрироваться и добраться до номера. Я даже не беру чемодан.
Как только оказываюсь внутри, я падаю на кровать. Но сон приходит не сразу.
На меня нахлынули воспоминания о самом лучшем рождественском дне в моей жизни. В это время вчера я не спала, наблюдая за тем, как все открывают подарки. Я чувствовала себя желанной и любимой.
Достаю телефон и пролистываю кучу фотографий, которые прислала мне Кларисса. Очевидно, я мазахистка.
Они как миллион кинжалов; каждый удар больнее предыдущего.