— Ты не можешь просто так исчезать из моего поля зрения. Так делать нельзя.
— Но это же Гейб! Он мой друг.
Гейб?
— Милая, ты же говорила, что Гейб учится в твоем классе.
— Нет, мамочка, я так не говорила.
Она смотрит на меня. На ее лице нет никаких эмоций. Я знаю, что она говорит мне правду.
— О-о.
Я не знаю, что сказать или подумать. Понятия не имею, как моя дочь познакомилась с бродягой, и не уверена, нравится ли мне это.
Я встаю и притягиваю Руби к себе.
— Руби рассказывала мне о вас, — говорю я, стараясь быть вежливой. — Вы местный?
— Нет, мэм, просто мимо проходил.
Я крепче прижимаю к себе Руби, даже несмотря на то, что она пытается вывернуться.
— Понятно. Как вы познакомились с моей дочерью?
— Ну, мы подружились на детской площадке. Она решила поделиться со мной своим обедом.
Я улыбаюсь ей сверху вниз, и ее лицо сияет. Она сделала что-то хорошее, и я не хочу винить ее за это.
— Это был добрый жест, Руби.
— Я же говорила тебе, он мой друг.
Я киваю и начинаю подталкивать ее обратно к катку.
— Приятно было познакомиться, Гейб.
Мы не проходим и двух шагов, как я слышу:
— Нет любви без прощения, как и нет прощения без любви.
Слова Гейба заставляют меня резко остановиться. Я оборачиваюсь, чтобы попросить его повторить, но его уже нет.
Глава 3
Рори
Красный кружок на моем календаре служит суровым напоминанием о том, что именно сегодня — день печенья.
День, когда я обещал отвести Руби в церковь, где мы проведем несколько часов, украшая и упаковывая сотни печенек.
Эта традиция началась много лет назад, и как только Руби достаточно подросла, Гвен позаботилась о том, чтобы наша дочь тоже принимала в ней участие.
Когда Гвен предложила мне в этом году отвести Руби, я сразу согласился. Как же тяжело не видеть моих девочек каждый день. Это открыло мне глаза на жизнь, которую я вел вдали от них, хотя мы жили в одном доме.
Гвен и я стали не более чем соседями по комнате, которые, проходя мимо, обменивались односложными фразами, мимолетными взглядами и вымученными знаками внимания. Ничего из этого не было частью клятв, которые мы давали.
На еще одной записке на моем столе нацарапано, что Джерри перенес свою ежегодную вечеринку на сегодняшний вечер. Он выбрал из всех дней недели именно этот, чтобы успеть побаловать свою жену поездкой в Европу.
При этом он добавил: «Счастливая жена — счастливая жизнь». Между тем я собирался сделать звонок, который снова огорчит мою жену.
Рука тяжелеет, когда я поднимаю телефонную трубку. Кончиком карандаша я набираю семь цифр, которые заставят наш кухонный телефон затрезвонить.
Мы поговаривали о том, чтобы избавиться от него, когда все начали использовать мобильные телефоны, но потом Гвен сказала, что есть что-то привлекательное в том, чтобы просто сесть и поговорить с человеком на другом конце провода и уделить ему все свое внимание.
Перед глазами всплывает воспоминание, как Гвен, беременная Руби, сидит на старом стуле, подаренном ее бабушкой, и болтает со своей мамой.
У Гвен была ужасная изжога, она часто не спала ночью, предполагая самое худшее. В то время она могла просто перейти улицу, чтобы поговорить с мамой, но всегда предпочитала позвонить.
С каждым гудком мое сердце замирает. Мне совсем не хочется с ней ссорится или слышать разочарование в ее голосе, когда я скажу, что у меня нет выбора, кроме как пойди сегодня на вечеринку Джерри.
Только такой человек, как Джерри, мог изменить дату вечеринки и ожидать, что все придут. И именно это от меня ожидается — появиться с улыбкой на лице и под руку с Гвен.
Полагаю, этого не произойдет. Даже если бы мы с Гвен не собирались разводиться, она бы выбрала дочь, а не вечеринку. Так поступил бы только я, потому что недовольство человека, благодаря которому у моей семьи есть крыша над головой, могло создать огромные трудности.
Одно его слово, и все мои клиенты разбегутся. Дело не только в его счете, но и в других, которые я заполучил благодаря его рекомендациям.
— Алло? — в трубке раздается мягкий голос моей жены.
Я на мгновение закрываю глаза, прочищаю горло и спрашиваю:
— Как дела?
Мы разговариваем впервые с тех пор, как она вручила мне бумаги.
В тот вечер я подъехал к дому, полный решимости встретиться с женой лицом к лицу, но приехав, не смог заставить себя выйти из машины. Кроме свечения, исходящего от телевизора, света нигде не было.
Я стоял и гадал, какой рождественский фильм смотрят две самые важные женщины в моей жизни. Я подумал было постучать, но злость, которую я испытал в ту ночь, была слишком сильна, и я боялся… ну, всего.
— Я в порядке, занята. После школы Руби будет у твоей мамы. Можешь забрать ее оттуда.
Вздыхая, я провожу рукой по лицу и волосам.
— Насчет сегодняшнего вечера.
— Рори. — Мое имя звучит резко, сквозь зубы. — Не поступай так. Не на этой неделе.
— Джерри…
— Мне плевать на Джерри, и Руби тоже на него плевать. Ты же обещал, Рори. Ты обещал нашей дочери, что отведешь ее туда сегодня вечером. Она только об этом и говорит.
— Можешь послушать меня хоть минуту, Гвен? Пожалуйста?
— Ладно, — фыркает она.
Я выпрямляюсь в кресле, будто это поможет мне донести до нее свою точку зрения. Это та часть моей жизни, которую она не понимает, и которая разрушила мой брак.
— Джерри перенес свою ежегодную вечеринку на сегодняшний вечер, иначе я бы обязательно отвез Руби. Джерри ждет, что мы появимся вместе. Что ты скажешь насчет того, чтобы попросить мою маму сходить с Руби сегодня вечером? А мы с тобой могли бы пойти на вечеринку.
— Ты ведь шутишь?
— Я бы никогда не шутил о том, чтобы провести с тобой время.
Она усмехнулась, а может, чихнула, я не уверен.
— Правильно ли я тебя поняла? Ты хочешь отказаться от встречи с дочерью, чтобы пойти на вечеринку?
— Не-е-ет, — говорю я протяжно, — я хочу, чтобы мы сходили туда как муж и жена. Это же всего лишь день печенья в церкви. Уверен, что смогу загладить вину перед Руби.
— Ты просто невероятен, Рори.
— Что? — тупо спрашиваю я. — Тебе всегда нравились вечеринки у Генсов.
— Вообще-то я считаю, что его жена чрезмерно претенциозная, их дом слишком вычурный, а их мелкие собачонки ужасно раздражают.
— Джерри просто эксцентричен.
— Отличное оправдание для грубости и высокомерия. Мой ответ — нет.
Она замолкает и что-то неразборчиво бормочет.
— Не могу поверить, что ты так поступаешь с Руби.
— Ты же понимаешь, если бы Джерри не был таким важным клиентом, я бы не позвонил. Но он действительно важен. И ты это знаешь.
Не могу удержаться от защитного тона в голосе. Этот разговор повторялся уже не раз, но ни к чему не приводил.
— Единственное, что я знаю, это то, что ты не можешь сдержать обещание, данное собственной дочери, и что ты ставишь этого человека и его деньги превыше всего.