— Спасибо. Я старалась по возможности работать в разных городах, где жила, но мы часто переезжали, так что никогда не удавалось долго оставаться на одном месте, — объяснила я. К моему большому огорчению, именно по этой причине я не могла предоставить на новом месте никаких рекомендаций.
Хотя мне очень хотелось верить, что теперь все будет по-другому. Что моя жизнь в Френдшипе будет постоянной. Что я наконец-то смогу пустить корни в городе, где когда-нибудь у меня будет своя семья. Но жизнь редко дает выиграть, не бросив сначала крученый мяч. И я не могла избавиться от предчувствия, что мой крученый мяч приближается.
Мне было четырнадцать, когда мы в последний раз жили в настоящем доме. Последним воспоминанием об этом месте был поток оскорблений в мой адрес от разозленного соседа, невольной жертвы одного из мошенничеств отца. Конечно, папа никогда не называл их махинациями, просто серией неудачных инвестиций, от которых получал прибыль только он один.
Отец годами пытался вовлечь меня в свои делишки, но я не сдавалась, решив жить лучше, чем он мне предлагал. Но, в конце концов, жизнь и отец измотали меня. Несмотря на все старания быть хорошей девочкой, все, кто знал моего отца, смотрели на меня с подозрением и недоверием. Без моей помощи он, безусловно, попал бы в тюрьму, а я оказалась бы в приемной семье. Большинство из окружающих все равно вешали на меня ярлык преступницы, поэтому я стала делать то, что отец хотел.
Когда папа сказал мне, куда мы переезжаем, я подумала, что он сошел с ума. В больших городах легко затеряться, а маленькие города означали, что кто-то всегда мог отследить его. Теперь, когда мы действительно были здесь, я волновалась еще больше. Отец пил так, будто деньги росли на деревьях, словно находился в полной уверенности, что дела идут отлично, и я предположила, что у него зреет какой-то план. Это не предвещало ничего хорошего для будущей жизни, которую я планировала начать здесь. Но что бы ни случилось, я покончила с переездами. Моя жизнь принадлежала мне и только мне, и я собиралась извлечь из нее максимум пользы, нравилось это папе или нет.
— Ну, если ты продолжишь работать в том же темпе, то у тебя будет больше смен, чем ты можешь представить, — сказала Джилл.
— Звучит неплохо, — ответила я, улыбаясь в ответ.
— Послушай, могу ли я соблазнить тебя забрать кое-что из оставшейся еды домой? Каждое утро мы получаем свежую порцию тортов и печенья из пекарни, поэтому в конце дня разбираем остатки, — сказала она.
— Если вы предлагаете, то это было бы замечательно, спасибо. Сегодня все так вкусно пахло. Я бы с удовольствием попробовала, когда вернусь домой, — сказала я, изо всех сил стараясь не позволить нотке отчаяния просочиться в мой голос.
— Поверь мне, дорогая, здесь этого добра полно. Я оставлю тебе пакет на кухне. Просто забери его, когда будешь уходить.
— Спасибо, Джилл, — ответила я, проверяя свои столы, прежде чем закончить смену.
Уходя, я забрала бумажный пакет, на котором было написано мое имя, и, едва взглянув на его содержимое, буквально выбежала из кафе. Кексы, пирожные, чипсы, сэндвичи, булочки. Это был настоящий праздник еды, и этим вечером Гейб определенно не останется голодным.
Снежинки танцевали в холодном вечернем воздухе, и я поплотнее закуталась в пальто, беспокоясь о трудной ночи, которую Гейбу предстоит пережить в такую погоду. Когда я, наконец, добралась до кафе и поспешила в переулок за ним, к мусорным контейнерам, то не нашла там ничего, кроме разочарования. Коробки и одеяла исчезли, а на месте нашего убежища стоял еще один мусорный контейнер. Я надеялась, что ресторан не прогнал Гейба, потому что понятия не имела, где теперь его искать.
И тут я услышала, как меня окликают по имени. Подняв глаза, я увидела Гейба на другой стороне улицы. Он поеживался от холода, но все равно поднял руку, чтобы помахать мне, и на его лице появилась признательная улыбка. Я был так взволнована, увидев его, так жаждала поделиться своей добычей, что, не раздумывая, побежала через дорогу. Ужасающий визг тормозов предупредил меня о глупости, но было слишком поздно предпринимать какие-либо действия, кроме как вздрогнуть и приготовиться к удару. К тому времени, как я приоткрыла глаз, водитель уже вышел из машины и стоял передо мной.
— Знаешь, мы должны прекратить встречаться вот так, — сказал Дженсен, и его хриплый британский акцент заставил мой пульс учащенно забиться.
— Знаешь, я начинаю думать, что ты преследуешь меня, — ответила я, счастливо улыбаясь.
— Лорен, если в этом городе и есть кто-то, кого стоит преследовать, то это ты.
— Не знаю, радоваться мне или волноваться, — ответила я.
— И вообще, куда ты так неслась, словно на пожар? — спросил он.
— Я пыталась догнать…
Я повернулась, чтобы посмотреть на Гейба, но поняла, что он ушел. Мой взгляд метался туда-сюда между зданиями и вдоль улицы, полной людей, идущих к центру города.
— Кого? — неуверенно спросил Дженсен.
— Его зовут Гейб. Это старик, бездомный, мы познакомились пару дней назад, но я думаю, он ушел, испугавшись. Я принесла ему поесть, — объяснила я.
— Может быть, он вернется, когда толпа немного уменьшится?
— А почему там так много народу? — спросила я в замешательстве.
— Нэнси упоминала, что сегодня вечером состоится ежегодная Рождественская церемония зажжения огней на городской елке. Мне не сиделось дома, поэтому я решил посетить ее. Не хочешь присоединиться? — спросил он.
Я задумалась на мгновение, сама не зная почему. Мое решение было принято в ту же минуту, как Дженсен возник передо мной. Оказалось, настолько приятно снова увидеть его, что отказываться от возможности провести час или два вместе было бы бессмысленным. Я буду ужасно скучать по нему, когда он уедет, но больше не буду пытаться оттолкнуть его, пока он рядом.
— С удовольствием, — ответила я.
— А если ты еще не ела, можем мы снова поужинать вместе? — спросил Дженсен несколько застенчиво, словно испытывая судьбу и ожидая, что я ему откажу. На этот раз я нервно прикусила губу, обдумывая ответ. Конечно, я хотела согласиться, но мне казалось несправедливым, что Дженсен платит второй вечер подряд.
— Значит ли это, что ты хочешь мне отказать, но не знаешь, как это сделать повежливей? — спросил он.
— Это значит, что я хочу угостить тебя ужином, но моя первая зарплата будет только в субботу, — честно ответила я. — Нечестно еще раз ужинать за твой счет, когда ты оплатил посещение врача и ужин вчера вечером.
— Я вижу твою дилемму. Единственное, что будет справедливым – если ты заплатишь на нашем следующем свидании в субботу, — ответил он, и уголок его рта приподнялся в улыбке.
— О, так мы встречаемся в субботу? — поддразнила я его.