Гуден сомневался, что гверильясы обманутся, и очень надеялся, что никто из его людей не отстанет в пути, ибо пленных партизаны сжигали заживо, сдирали кожу, пытали. Такой войны Гуден не понимал и понимать не хотел, тем более, что приходилось скрепя сердце признать: из того, что делали гверильясы с французами не было ничего такого, чего французы не делали бы с гверильясами.
Через ворота промаршировала пехота с Орлом. Следом женщины.
Гуден дождался, пока сержант запалит фитили, и только тогда пришпорил коня. Отъехав метров на пятьсот, он остановился, чтобы увидеть, как погибнет укрепление, четыре года служившее ему домом.
Огонь достиг порохового погреба, и ночь озарила яркая вспышка. Секундой позже донёсся грохот, подхваченный эхом. Сила взрыва была такова, что тяжёлые крепостные орудия пушинками смело со стен.
— Если мы потеряем Орла, — сказал в спину Гудену подъехавший Кайлю, — я обвиню вас.
— Значит, будем оба молиться, чтобы у англичан не хватило ума перекрыть эту дорогу.
Язык пламени жадно лизали груду камней, несколько минут назад бывшую фортом Окагавия. Что там могло гореть?
— Меня волнуют гверильясы, — не унимался Кайлю, — Об англичанах позаботится генерал Пикар.
Таков был план. Предполагалось, что генерал Пикар выдвинется из Франции, из Сен-Жан-Пье-де-Пор, и займёт перевал. От Гудена требовалось лишь провести своих людей по сорокакилометровому отрезку мёрзлого просёлка от Окагавии до перевала.
Где их будет ждать генерал Пикар. В захолустной дыре под названием Ирати.
— Не такая уж и дыра, — пожал плечами Шарп, глядя вниз.
В слабых лучах садящегося солнца Ирати смотрелось вполне живописно. Скопление каменных лачуг на дне укромной долины у слияния двух ручьёв. Над халупами возвышался постоялый двор, дававший приют странствующему через перевал народу.
— Правда, жить бы я тут вряд ли согласился, — признал стрелок.
— Вы же не пастух, а они — пастухи, — заметил капитан д’Алембор.
— Пастухи — это хорошо, — усмехнулся Шарп, — По-рождественски. Там ведь были какие-то пастухи? Пастухи и волхвы, да?
— Точно, сэр, — подтвердил д’Алембор.
Капитан никак не мог свыкнуться с мыслью, что Шарп не получил никакого образования, а читать выучился, сидя в индийской темнице.
— Нам в приюте каждое Рождество читали эту историю, — вспомнил Шарп, — Приходил жирный поп с бакенбардами, как у того сержанта, которого накрыло картечью под Саламанкой. Мы сидели и слушали. Попробуй, зевни. Мигом Библией по башке прилетало!
— Ну, по крайней мере, после его уроков библейские истории для вас больше не тайна за семью печатями.
— Да где там. С Библией меня познакомил потом один шотландский полковник. Он читать меня по ней учил.
Шарп с капитаном шагали по северной дороге, ведущей от Ирати к французской границе. На южном просёлке Шарп отыскал отличную позицию для встречи драпающего французского гарнизона и теперь хотел увериться, что с тыла не ожидается никаких сюрпризов.
— Вам понравилась Индия? — полюбопытствовал д’Алембор.
— Жарковато, а жрачка такая, что лучше не знать, из чего приготовлено… Вообще, понравилось. В Индии мне довелось служить под началом лучшего полковника, которого только можно представить.
— Уэлсли?
— Нет, не Уэлсли, — покачал головой майор, — Носач — умница, конечно, но от его обхождения и замёрзнуть недолго. Тот полковник был лягушатником. История длинная и нудная, боюсь, заскучаешь, Далли. Да, служил я врагу. Уэлсли послал. А полковника того звали Гуден. Он был добр ко мне, даже во Францию хотел забрать. Грешен, я почти соблазнился.
Д’Алембор хотел было спросить, что стало с Гуденом, однако по опыту капитан знал, насколько трудно разговорить Шарпа. Даже на расспросы, как он захватил Орла, майор пожимал плечами. Повезло. Оказался в нужное время в нужном месте. Любой бы мог.
Ага, любой, держи карман шире, думал д’Алембор. Капитан за время службы с Шарпом свято уверовал в то, что, если и существуют на свете солдаты от Бога, то Ричард Шарп точно один из них.
Выбравшись на край долины, кумир д’Алембора достал подзорную трубу, дорогую, отделанную золотом и слоновой костью. На трубе красовалась табличка с дарственной надписью: «Жозефу, королю Испании и Индий, от его брата Наполеона, императора Франции» Шарп приложил прибор к глазу. Горы с Французской стороны затянул туман. Ронял со скалы сверкающие струи водопад. Редкие скрюченные деревца не слишком оживляли унылый пейзаж.