Прерывая наш поцелуй, он прижимается губами к моей шее, посасывая и облизывая.
Его имя срывается с моих губ, и он отвечает, стягивая мой свитер и проводя зубами по моей ключице. Когда он прижимается ко мне всем своим твёрдым телом, все те же порочные мысли, которые у меня были о нём много лет назад, возвращаются. Я должна остановить это, чтобы взять ситуацию под контроль. Но я, кажется, ничего не могу сделать, кроме как извиваться, когда он прижимается своими бёдрами к моим и опускается поцелуями ниже по моей груди.
Я провожу пальцами по его волосам, затем задыхаюсь, когда он возвращается к моему рту, его рука пробирается мне под рубашку и обхватывает мою грудь через лифчик. Мои соски такие твердые, что покалывают, и когда он проводит большим пальцем по одному из них, я выгибаю спину.
— Ты нужна мне обнаженной, — говорит он и кладёт одну ладонь мне на шею.
Я не собираюсь заходить так далеко. Я хочу, но не буду. Так ли это? Когда он проводит пальцами по моей груди, чтобы пробраться сквозь кружево лифчика, я кусаю его за губу. Да, я хочу зайти так далеко.
Он дергает мой лифчик вниз.
— Чёрт, ты великолепна.
Он прижимается ртом к моему ноющему соску. У меня перехватывает дыхание, когда он кусает меня там зубами, а затем начинает жадно сосать, посылая по моему телу ударную волну желания.
— Харт, я не могу... ммммм, — стону я, кусая свою губу, когда он обхватывает другую мою грудь.
В коридоре скрипит половица.
Харт одёргивает мой свитер на место, когда в комнату входит темноволосый бородатый мужчина. Он останавливается, его голубые глаза расширяются.
— Чёрт бы меня побрал…
Глава 7
Харт
— Гаррет!
Мне хочется придушить его, просто врезать в челюсть. Вместо этого, я убеждаюсь, что Элла укрыта, а затем сажусь.
— Ты мог бы постучать, придурок.
— Это мой дом, — пожимает плечами он.
— Наш дом, — поправляю я. — Наш.
Он не уходит.
— Я думал, может, вы тут ругаетесь?
— Мы… — произносит Элла, поправляя свой свитер, она выглядит взъерошенной и растрепанной, и это просто очаровательно. — Это была ошибка. Я буду признательна, если Вы не будете рассказывать об этом.
Она встает, когда Гаррет бросает на неё насмешливый взгляд:
— Я хранитель секретов номер один в округе. Был в течение многих лет. Просто поспрашивай в городе. Все подтвердят, — оговорит он, прислонившись к дверному косяку.
— Тебе не обязательно уходить, — я встаю, когда Элла снова берет свой портфель.
— Мне пора, — отвечает она, вздергивая подбородок. — Мне нужно работать над этим делом, не отвлекаясь. Я возвращаюсь в свой мотель. Я была бы признательна, если бы мы назначили следующую встречу в твоем офисе или в более официальном месте.
— Мы не обязаны...
— Спасибо за обед, — она поворачивается, чтобы пройти мимо все ещё веселящегося Гаррета.
Я свирепо смотрю на этого кайфоломщика, но от этого он только ещё шире ухмыляется.
Затем он следует за Эллой в фойе.
— Э-э, подождите-ка секунду, мисс. Я как раз хотел сказать… Помощник Наборса позвонил и сказал, что мосты между этим местом и городом обледенели, и что округ уже закрыл дороги перед бурей.
— Бурей? — переспрашивает Элла, скрещивая руки на животе. — Даже снег не идет.
Её раздражение перекрывает прежнее смущение. Если бы она только знала, на какие извращенные выходки способен Гаррет, она бы ни капельки не беспокоилась о том, что он увидит нас вместе.
— Снегопад уже начался в северо-западной части округа, — подхватывает Элиза, которая подходит к Гаррету. — Похоже, ты останешься здесь на ночь, — продолжает она с улыбкой.
— Нет. Я могу вернуться на машине, — не соглашается Элла, направляется к входной двери и открывает её.
— Элла, подожди, — зову я и догоняю её как раз в тот момент, когда она останавливается и смотрит на старые дубы, которые окружают поместье.
— Посмотри на деревья.
Она указывает на хрустальные ветви. В наступающую ночь ближайшие деревья покрываются слоем льда, а по карнизам дует резкий ветер. Ветви наклоняются к нам, и хлопающий звук подсказывает мне, что сосна только что сломалась под тяжестью замерзших ветвей.
— Да, вот почему дороги закрыты. Дождь превратился в лёд перед снежным фронтом.
Гаррет направляется на кухню и кричит через плечо:
— Лучше оставайся здесь. Я приготовлю ужин.
— А я посмотрю за ним, — говорит Элиза, следуя за ним.
Налетает ещё один порыв ветра, и Элла отступает обратно в фойе и закрывает дверь.
— Я рад, что ты остаешься, — произношу я, приближаясь к ней, и она оборачивается.
— Не намеренно, — отвечает она, не глядя мне в глаза.
— Эй, — я нежно беру её за подбородок. — Эй…
Когда её тёплые глаза встречаются с моими, я продолжаю:
— Я могу сказать, что ты волнуешься. Не надо.
— Конечно, я волнуюсь, — отвечает она, ускользая и протискиваясь мимо меня. — Это плохо, — продолжает она, повернувшись, и указывает на меня, а затем на себя. — Такие вещи. Этого не будет.
— Дорогая, это началось много лет назад, когда ты сидела у меня на коленях.
Она вскидывает руки, едва не врезаясь в рождественскую елку позади себя.
— Это просто смешно!
— И всё же, ты точно уверена? — я беру её за руки. Они теплые. — Мы встречались раньше, и мы почувствовали это тогда.
— Похоть. Вот что мы почувствовали, — не соглашается она. Но несмотря на её вызывающий тон, она не отстраняется.
— Определённо, но я думаю, что дело было не только в этом. Я думаю, ты тоже это знаешь. И что теперь, когда судьба снова сводит нас вместе? Мне кажется, это больше, чем просто случайность. Больше, чем просто влечение, — я смотрю на её губы. — Хотя, поверь мне, притяжения здесь больше, чем я могу выдержать.
Она с трудом сглатывает.
— Мне нужно позвонить моему клиенту.
Я нависаю над ней. Чувствую, что это надо сделать. Моё сердце бешено колотится.
— Ты можешь позвонить ему. После того, как мы закончим разговор.
— Харт, — произносит она, прижимая ладонь к моей груди. — Пожалуйста!
Я накрываю её руку своей и наклоняюсь ближе. Её ресницы трепещут, закрываясь, когда я прижимаюсь губами к её губам. На этот раз мягче. Как будто спрашиваю разрешения.