Тут в разговор вмешался и Тор.
— Что вы болтаете, — сказал он, — вы, что ли, думаете, что король пьёт обыкновенную водку? Король пьёт такое, что называется шампанский напиток, вот что я вам скажу. Стоит он пять-шесть крон одна бутылка, смотря по тому, какие цены в Англии. И его пьёт король с утра, как встанет, и до позднего вечера, только один этот шампанский напиток. И каждый раз, как он выпьет стакан, он его так ставит на поднос, что стакан разбивается в дребезги, и говорит принцессе: «Убери его», говорит.
— Господи Иисусе, зачем же это он стаканы бьёт? — спрашивает Кирсти.
— Хе! Вот вопрос! Что же ты думаешь, станет он из одного и того же стакана пить, такой-то человек, как он?
Молчание.
— Не понимаю я, Тор, откуда ты всё это знаешь, — говорит жена, совсем присмирев.
— Ах, — отвечает Тор, — и я тоже ведь был маленьким; но в моё время не так-то легко было увернуться от священника, как теперь. Тогда надо было знать свой предмет.
Затем Тор поднялся, отложил свою трубку в сторону и спросил, где порох. Он отлично знал, где порох был спрятан, потому что сам засовал его в постель в ногах, когда вернулся в последний раз из лавочки, но он всё-таки спросил о нём и вызвал этим торжественное настроение в комнате.
Когда достали порох, он разделил его на три равных части и завернул в треугольные кусочки бумаги. Затем он надел шапку. Дети с любопытством окружили его и просили позволения пойти с ним, потому что они знали, что предстояло. И вскоре Кирсти очутилась в комнате одна.
Тор с детьми пробрался с трудом к стойлу, где надо было сжечь порох. Вьюга дико крутила вокруг них по дороге. Тор перекрестился, затем отворил дверь в стойло и вторично перекрестился, войдя внутрь. В стойле была полутьма, было тихо, слышно было, как жевала жвачку корова. Тор зажёг огарок и поджёг им пакетики, один для коровы, один для свиньи, один для овцы; дети смотрели на это с тайным трепетом, никто не говорил ни слова. Затем Тор ещё раз перекрестился и вышел. Он позвал Лену, которая отстала погладить овцу, чтобы она поспешила идти с ними. И Тор и дети вернулись назад в комнату.
— Ну, непогода на дворе, — сказал он, — вся гора стоит как в дыму.
Он лёг опять на кровать, покуда готовился кофе, меж тем как дети стали заниматься со своими игрушками у стола. Они становились всё шумней и хохотали над всем без толку. Тор говорил через всю комнату жене:
— Да, я, право, не знаю, что… Нет, вы так шумите, дети, что своих слов не слышишь… Я, право, не знаю, что мне делать, где мне узнать о какой-нибудь работишке, — сказал он.
Жена налила кофе.
— Ну, что-нибудь, даст Бог, и найдётся, — возразила она.
— Может быть, внизу в деревне понадобится молотильщик.
— Что-нибудь да найдётся… Поди, выпей-ка кофе.
Когда Тор выпил кофе, он снова закурил свою трубку.
Он отвёл жену к двери и пошептался с ней минутку, а дети в это время прислушивались к тому, что они говорили, изводясь от любопытства. Но когда маленькая Лена просунула свою головку между родителями, её немедленно спровадили, и братья кричали злорадно:
— Ну что, получила!
Но маленькая Лена была до того мила и ласкова, что ни у кого не было охоты потешаться над ней. Потому Ринальд тотчас же принёс ей большую блестящую пуговицу и обрадовал её тем немногим, что у него было.
Отец подошёл к шкафу и достал из него свёрток. В этом свёртке находилась посылка от Тимиана из Америки — боа из мягкого чёрного меха и с кисточками. Тимиан помнил, верно, как холодно было там наверху в горах зимой, и вот он послал домой это боа, которое было самым тёплым шарфом, какой ему приходилось видеть. И стоило оно тоже не так уже дёшево.
Но кому достанется теперь это боа? Тор и его жена со всех сторон обсудили этот вопрос и, наконец, решили отдать его Ринальду, потому что Ринальд ведь старший, да кроме того ему немало приходилось ходить в деревню, ему не мешало бы иметь что-нибудь тёплое.
— Ринальд, поди сюда, — сказал Тор. — Тут вот для тебя шарф от брата Тимиана. И этот шарф чего-нибудь да стоит! Но ты береги его, чтобы у тебя было что получше на шею, когда в церковь пойдёшь. На вот, носи себе на здоровье.
Все разделяли общее удивление и радость. Мягкое боа рассматривали, ощупывали целых полчаса. И маленькая Лена, не переставая, гладила его своими маленькими, посиневшими ручками. Но она не должна была надевать его на себя, она вообще не должна его надевать, она слишком мала для этого. Но зато Лена получила маленькую свечечку, которую она беспрестанно зажигала и гасила, так как ей не хотелось её сжечь сразу. Только Дидрик один ничего не получил, но отец обещал ему совсем новую библейскую историю, как только он что заработает на молотилке.