Рождество в Индии

Глава 28

Утренний ветер, полный необыкновенного запаха леса, обволакивал мое тело. Мы вышли к реке.

Джон сидел на огромном камне, я стояла у воды. Некоторое время мы молчали.

Джон посмотрел вокруг, лег, положил руки под голову и принялся глядеть вверх. Ясное доброе небо дразнило своей недоступностью…

— Джен, я люблю тебя, — вдруг прошептал он. — Мне хочется поцеловать тебя… Слышишь ли ты меня?

Я подошла к нему и, растроганно улыбнувшись, коснулась губами его лица.

Вдруг слабый шум послышался в стороне. Джон привстал, обернулся, прислушиваясь.

Птицы смолкли, тишина как бы колебалась в раздумье, это было мое собственное смятение. Посмотрев на реку, я увидела лодку, на мгновение мне показалось, что я вижу в лодке мистера Рочестера. «Почему он здесь? — пронеслось у меня в голове, — может быть, следит все это время за мной?»

Я хотела подойти ближе, но лодка тотчас скрылась из виду.

— Джон! Смотри! — воскликнула я, снова увидев выскользнувший из-за горного склона силуэт человека в лодке. — Это мистер Рочестер!

— Эдвард! — закричала я.

— Эдвард! — крикнул Джон. — Куда вы?! Разве вы не слышите нас?!

Мистер Рочестер не поднял головы и продолжал плыть. Он двигался, казалось, теперь быстрее, чем минуту назад. «Сейчас камень опять скроет его», — подумала я.

— Эдвард! Что ты собираешься делать?! — закричала я.

Плывущий мистер Рочестер поднял голову, посмотрел в лицо Джону, как будто, кроме него, на берегу никого не было.

— Джон, ты здесь и останешься! — крикнул он. — Вспомнишь мои слова!

Мое сердце вздрогнуло. Воспоминания, против воли, бросили меня назад, в те годы, когда я только познакомилась с мистером Рочестером. Множество мелочей, ничтожных, бессмысленных или отрывочных, блеснуло у меня в памяти.

Я вдруг отчетливо вспомнила вечер, когда мистер Рочестер пригласил меня к себе. Тогда я работала гувернанткой в его доме.

— Нравится вам мой голос? — спросил он.

— Очень…

— Вы должны мне аккомпанировать…

Тогда я впервые услышала его песню. Песню, которую пело его сердце. До сих пор я помню слова этого чувствительного романса. Мистер Рочестер пел своим бархатным голосом:

Любовь, какую ни один,
Быть может, человек
Из сердца пламенных глубин
Не исторгал вовек, —

Промчалась бурною волной
И кровь мою зажгла,
И жизни солнечный прибой
Мне в душу пролила.

Ее приход надеждой был,
И горем был уход.
Чуть запоздает — свет не мил,
И в бедном сердце — лед.

Душою жадной и слепой
Я рвался к небесам —
Любимым быть любовью той,
Какой любил я сам.

Но, наши жизни разделив,
Пустыня пролегла —
Как бурный штормовой прилив,
Безжалостна и зла.

Она коварна, как тропа
В глуши, в разбойный час,
Закон и Злоба, Власть, Толпа
Разъединяли нас.

Сквозь тьму преград, сквозь мрак обид,
Зловещих снов, скорбей,
Сквозь все, что мучит и грозит,
Я устремлялся к ней.

И радуга, легка, светла,
Дождя и света дочь,
Как в полусне, меня вела,
Пресветлая, сквозь ночь.

На облаках смятенной тьмы,
Торжественный рассвет,
И нет тревог, хоть бьемся мы
В кольце нещадных бед.

Тревоги нет. О, светлый миг!
Все, что я смел с пути,
Примчись на крыльях вихревых
И мщенье возвести.

Поставь, Закон, свой эшафот,
Низвергни, Злоба, в прах!
О власть, где твой жестокий гнет?
Мне уж неведом страх.

Мне руку милая дала
В залог священных уз,
Две жизни клятвою сплела —
И нерушим союз.

Она клялась мне быть женой.
И поцелуй пресек
Ей путь иной: она со мной
На жизнь, на смерть — навек.

О наконец вслед за мечтой
Взлетел я к небесам:
Блажен: любим любовью той,
Какой люблю я сам!

Я вдруг вспомнила его взволнованное лицо. Таким оно было тогда… и таким я видела его теперь. Соколиный взгляд, нежность и страсть в каждой черте!

Эдвард! — крикнула я. — Что сказал ты сейчас?