Я провёл его дважды.
Затем я вышел на улицу, решив немного осмотреть город, но когда ледяной холод коснулся моей кожи, я вернулся внутрь. Я провёл несколько часов в холле, сидя перед камином, глядя на пламя и надеясь, что если я буду ждать достаточно долго, то Клео уснёт. Когда мои веки стали слишком тяжёлыми, чтобы бороться с ними, я решил завязать с этим и вернулся в номер.
Клео лежала лицом в подушке, её идеальные розовые губы были раздвинуты настолько, что позволяли ей слегка похрапывать. Она и глазом не моргнула, когда я вошёл и удобно устроился на полу. По крайней мере, в отеле был плюшевый ковёр, а не промышленные ковры, как в большинстве мест.
Я заснул под храп Клео. Проснулся я от удара в живот.
Я не собирался засыпать после того, как она споткнулась об меня. Я планировал позволить ей пойти поискать кофе, думая, что она принесёт немного для нас обоих. Спустя несколько часов, когда я понял, сколько времени прошло с тех пор, как я заснул на её подушке, я впал в панику.
Вот почему мне было небезопасно наблюдать за ней. Я терял бдительность всякий раз, когда находил её с мукой в шоколадных волосах, как сейчас. Она всегда оставляла полоску возле левого уха.
— Мне жаль, что так вышло утром, — сказала она. — Если тебе станет легче, Нокс тоже не слишком обрадовался, обнаружив меня здесь.
Я хмыкнул.
Не слишком обрадовался? Ага, конечно. Этот парень пускал по ней слюни, и они, похоже, довольно быстро стали друзьями. И она была увлечена поварами.
В прошлом году Клео встречалась с одним из них, он работал в ресторане в нескольких кварталах от «Крошки». Их отношения были короткими, но болезненными. Каждый день я получал отчёт от того, кто её охранял, о том, что она и шеф-повар Джон делали. Ужин. Кино. Целовались в его машине.
Это были мучительные три недели и шесть дней.
Клео улыбнулась мне.
— Счастливого сочельника.
— Счастливого сочельника.
— Ты уверен, что не голоден?
Я кивнул.
— Я в порядке.
— Вот, — она положила один из маффинов на тарелку и протянула его. — Попробуй.
— Всё в порядке, — я поднял руку. — Я не голоден.
Беспокойство о ней завязало узел в моём желудке, который ещё не распутался.
— Просто попробуй.
Она обошла стол и принесла мне тарелку.
— Я не хочу маффин.
— Но если ты попробуешь, тебе может понравиться.
— Я не хочу его, Клео.
— Но если ты попробуешь...
— Я не хочу чёртов маффин, — огрызнулся я и тут же пожалел об этом, когда её лицо опустилось. — Блять. Мне жаль.
Она отбросила тарелку в сторону, керамика подпрыгнула, и маффин скатился с тарелки, упав через край стола на пол.
— Ладно.
Её пальцы метнулись к завязкам фартука, рвали и дёргали, пока они не развязались. Затем она стянула его через голову, свернула в клубок и бросила.
В моё лицо.
Белая ткань и облако муки ударили мне в нос, прежде чем я успел их заблокировать. Когда я отложил фартук в сторону, Клео уже шла к двери.
— Твою мать! — я покачал головой, давая ей фору, прежде чем выбежать из кухни вслед за ней. Я поймал её в холле по дороге к лифту.
— Слушай, мне жаль...
Зазвонил мой телефон. Я вытащил его из кармана, на экране высветилось имя Рэя. Сука.
— Клео, подожди.
Она не слушала. Она нажала на стрелку вверх, и как только двери открылись, она исчезла внутри.
Я не был уверен, с каким Хиллкрестом разбираться в первую очередь. Я решил выбрать менее пугающего из двух и ответил на звонок.
— Рэй.
— Остин, я так понимаю, ты вчера отправил пилота домой вместе с самолётом. Пустым самолётом.
— Да, я отправил его домой. Клео не хотела уезжать, поэтому я согласился остаться на одну ночь.
— Вместе?
— Да, сэр, — не было смысла избегать подробностей. — Отель был забит. Я спал на полу.
Его молчание было достаточной реакцией.
— Мы скоро поедем в аэропорт, — сказал я.
— Она не отвечает на мои звонки. Скажи ей, что я жду её прямо здесь, когда вы прилетите.
Рэй не стал дожидаться моего подтверждения, прежде чем закончить разговор. Ему не нужно было согласие. Он отдал приказ, и я должен был довести его до конца.
Ещё один год. Я должен был продержаться ещё один год, работая с Рэем, потом я соглашусь на понижение зарплаты и освобожусь от него. Но я должен продержаться ещё год. Два было бы идеально, но один — минимум.
Ченнингу оставалось два года до окончания колледжа, и я не хотел позволить брату влезать в долги, пока он получает высшее образование. Я также не хотел, чтобы моя мама влезала в долги, оплачивая его образование.
Мама уже достаточно пожертвовала ради нас обоих. Всё, чего я хотел, — это чтобы она могла уйти на пенсию и наслаждаться более лёгким темпом жизни.
Она неустанно работала всю мою жизнь, чтобы обеспечить хорошую жизнь нам с Ченнингом. Рождество никогда не было таким пышным праздником, как у Хиллкрестов, но мама баловала нас по-своему, одним большим подарком, на который она копила и который тщательно выбирала. На наши дни рождения она пекла нам особый торт.
Меня никогда не волновало, что мои джинсы были подержанными, а обувь — не фирменной. Долгое время мы были только мамой и мной, командой Майлзов.
Отец погиб в результате несчастного случая на работе, когда мне было три года, и, хотя у них было немного денег, она использовала их, чтобы заплатить за наш дом, чтобы нам никогда не пришлось переезжать. Она дала мне эту стабильность. Потом, когда я учился в средней школе, она познакомила меня с почтальоном, который стал больше, чем просто почтальоном.
Эдди был хорошим человеком. Хорошим отцом и отчимом. Хорошим мужем.
Он умер до второго дня рождения Ченнинга. Рак.
Я на тринадцать лет старше Ченнинга и после смерти Эдди сделал всё возможное, чтобы помочь маме вырастить его. Она не нуждалась в моей помощи — что касается людей, моя мама была самой сильной на земле. Но я всё равно помогал. Она достаточно натерпелась.
Мы с мамой настаивали на том, чтобы Ченнинг получил высшее образование. У него были мозги для этого, а я получал приличную прибыль каждый год, чтобы оплачивать учёбу.
Но мне нужен был Рэй.
Даже несмотря на то, что я хотел Клео.
Я подошёл к лифту и нажал на кнопку, не зная, что найду, когда поднимусь на четвёртый этаж. Надеюсь, Клео, стоящую рядом с собранным чемоданом. Вместо этого я шагнул в номер, и на меня обрушилось облако медового пара, вырывающегося из-под двери ванной. Душ работал.
Эта женщина действительно ненавидела меня.
Как я мог сидеть здесь, когда она была обнажена в 6 метрах от меня? Я бросился к двери, чтобы покинуть номер и этот приторный запах. Неважно, насколько холодно было на улице, я должен был убраться из этого здания.
Лифт был слишком медленным, поэтому я нашёл лестницу, устремился на первый этаж и свернул в ближайшую дверь с надписью «выход».
Холодный воздух был сукиным сыном, вгрызаясь в мою плоть, но я стиснул зубы, проклиная это жалкое состояние с каждым шагом к кофейне. Когда я вошёл внутрь, все посетители уставились на меня. Наверное, потому что я был идиотом-калифорнийцем в Монтане без проклятого пальто.
Я протопал к стойке, достал бумажник и шлёпнул его на стойку.
— Чёрный кофе. Горячий, насколько это только возможно. Потом маффин и булочку. Пожалуйста.
Бариста кивнул и оставил меня готовить мой заказ.
С едой и напитками в руках я нашёл свободный столик как можно дальше от двери. Я вдохнул маффин, прежде чем откусить кусочек. Он был вкусным, не невероятным, но я умирал от голода. Клео была права.