— Мне жаль, что поцеловал тебя.
Он поднял руку и прикоснулся к моей щеке, как прошлой ночью. Электрический звон вырвал воздух из моих легких, и я прильнула к его прикосновению.
— А мне нет, — прошептала я.
— Нет?
— Нет, — я покачала головой.
— Ты ненавидишь меня?
— Иногда, — призналась я.
Это вызвало у меня улыбку во весь рот, ровные белые зубы и всё такое. Статус лужи был неминуем.
— Что происходит?
Взгляд Остина упал на мои губы.
— Я снова тебя целую.
— Оу, — вздохнула я, когда его шёпот коснулся моей щеки.
Затем его рот оказался рядом, нависнув над моим, прежде чем он опустил поцелуй на уголок моего рта. Потом ещё один. И ещё. Он покрывал мои губы поцелуями, пока я не наклонилась, и одежда в моих руках не упала на мои босые ноги.
Руки Остина обхватили меня, и он прижал меня к своему телу. Нежные поцелуи исчезли, и он прижался своими губами к моим. Я открылась, позволяя его языку проникнуть внутрь. Его вкус взорвался на моём языке, и я застонала, обхватив руками его широкие плечи, чтобы крепко прижать его к себе.
Святые угодники, Остин целовал меня. И, Боже мой, он был хорош в этом. Мои ноги задрожали, и я крепче ухватилась за его плечи, прежде чем мои колени успели бы подкоситься.
Остин оторвал свой рот и прижался лбом к моему.
— Чего ты хочешь?
— Тебя. Я всегда хотела тебя.
Он отодвинулся назад, его брови сошлись вместе.
— Правда?
— Да ладно, — я хихикнула. — Ты должен был знать, что я была увлечена тобой с того дня, как мой отец привёл тебя в «Крошки».
— У тебя на щеке было пятно шоколада, а пальцы были фиолетовыми.
В тот день я готовила черничные пирожные, и как только Остин вошёл в дверь, я укорила себя за то, что не надела перчатки. Мне было так стыдно, что он увидел меня с фиолетовыми пальцами.
— Ты был таким грубым. Ты сказал мне три слова.
“Привет. Приятно познакомиться.”
— Один взгляд на тебя, и у меня язык отнялся. Я пожалел, что не пришёл в пекарню до того, как устроился на работу к твоему отцу. Я жалею, что не встретил тебя раньше.
Я вздохнула, моё сердце сжалось.
— Если мой отец узнает, ты потеряешь работу.
— Потеряю.
Я убрала руки с его шеи и ожидала, что он опустит меня на землю, но его хватка только усилилась, и он поднял меня, мои пальцы ног болтались над ковром. Его глаза искали мои, ожидая, что я решу.
Но этот взгляд, полный уверенности, говорил о том, что Остин уже принял решение. Ему было всё равно, потеряет он эту работу или нет.
Если всё, что у нас было, это эта поездка, то я не хотела думать о том, что будет завтра. Я хотела быть с Остином. Хотя бы один раз.
— Всё равно поцелуй меня.
Ему не нужно было повторять дважды. Остин прижался своими губами к моим, и в комнате стало жарко. В одном лишь полотенце я вся горела и так отчаянно хотела почувствовать его кожу на своей, что дёргала и тянула его за рубашку.
Его язык обследовал мой рот, не оставив нетронутым ни одного уголка. Кончики его пальцев впивались в изгибы моих бёдер, когда он повернул нас и повёл к кровати.
— Чёрт, Клео, как же я хочу тебя.
Он оторвал свой рот от моего и опустил его на шею, проводя влажными поцелуями по моей коже.
— Да.
Мои пальцы погрузились в его тёмные волосы, и я пропустила их сквозь пряди.
Он зарычал в мою кожу, а затем опустил меня на край кровати.
Я уставилась вверх, когда он завёл руку за голову и сдёрнул рубашку. О, мой пресс. Это была причина, по которой он не ел выпечку? Потому что пресс из шести кубиков был хорош. Я бы простила ему каждый пропущенный кусочек моей еды, если бы он только позволил мне провести руками по его подтянутому животу.
У меня пересохло во рту, и я потянулась к пуговице его джинсов, но он тут же шлёпнул меня по руке.
— Ещё нет.
Он перевёл взгляд на моё полотенце.
Я подняла руку, чтобы расстегнуть завязку на махровом полотенце, но снова получила шлепок по руке.
— Что?
— Невежливо разворачивать чужой подарок.
И вот она — лужа. Она растеклась у меня между ног.
Остин взял меня за руку и поднял на ноги. Его палец прошёлся по оголённой линии моего плеча, вызвав дрожь по позвоночнику. Тот же палец прошёлся по ключице, а затем погрузился в ложбинку моего горла. Он двигался медленно, целенаправленно захватывая каждый сантиметр, пока я не начала задыхаться от его прикосновений.
— Остин.
Его внимание было полностью сосредоточено на пальце, когда он наконец достиг линии полотенца. Затем он дёрнул запястьем, и полотенце исчезло, забытое у моих ног.
Я задержала взгляд на твёрдой поверхности его груди, рассматривая тень волос на его грудных мышцах. Я изучала рельефные мышцы его рук и то, как его бицепсы и трицепсы обвивают друг друга, в то время как он изучал моё тело с той же интенсивностью.
Его глаза проследили каждый изгиб моей груди и выпуклость бёдер. Они опустились до вершины моих бёдер. Когда я осмелилась поднять глаза, в его взгляде было столько признательности и вожделения, что у меня перехватило дыхание.
Остин поднял руку, чтобы взять одну из моих грудей, когда он придвинулся ближе, и жар его груди коснулся моей. Он начал массировать мой сосок между пальцами, а его взгляд не переставал блуждать, оставляя покалывающие дорожки на моей коже.
— Моя очередь.
Я потянулась между нами к поясу его джинсов. Он не остановил меня, когда я расстегнула пуговицу и потянула молнию к его напряжённому возбуждению.
Я провела ладонью по его длине, сильно сжимая, когда его эрекция заполнила мою руку. Он был длинным, толстым и идеальным. Внизу живота зародилась боль, пульсация желания совпала с ударами моего сердца.
Остин подцепил пальцем мой подбородок и приподнял мой рот, захватывая его своим, пока укладывал меня на кровать. Затем он отстранился, чтобы раздеться, и вернулся ко мне с такой яростью, какой я никогда раньше не чувствовала.
Он хотел меня. Я чувствовала это в движениях его языка и крепкой хватке его рук. Он хотел меня, только меня.
Раньше я не замечала этого, но когда он целовал, сосал и лизал, всё стало ясно. Оскорбления. Критика. Отстранение. Он использовал их все как инструменты, чтобы держать меня подальше.
Обхватив меня за спину, Остин затащил меня глубже в плюшевую кровать. Его вес придавил меня к матрасу, а когда я раздвинула ноги, он расслабился в колыбели моих бёдер, ни разу не прерывая наш поцелуй.
Мои руки блуждали по твёрдым линиям его спины, мои короткие ногти впивались в твёрдые мышцы его тела.
Каждое облизывание его языка и покусывание зубами вызывало боль между моих ног.
— Остин.
Он потянулся между нами, чтобы сжать в кулак свой член, но остановился.
— Блять. Нет презерватива.
— Мне всё равно.
— Ты...
Я кивнула и приподняла свой таз.
— Пожалуйста.
Я принимала таблетки со школы, и у меня не было мужчины с колледжа. За последние четыре года знакомства были практически невозможны. Трудно встречаться, когда ты увлечена своим телохранителем.
Остин провёл кончиком своего члена по моим складкам.
— Боже, ты мокрая.
— Для тебя.
Всегда для него.
Он качнулся вперёд, медленно, вперёд-назад, пока не скользнул внутрь, заполняя и растягивая меня.
— Остин, — простонала я, моя шея выгнулась дугой от всплеска удовольствия.