И уже после обеда Пат в костюме канадской фермерши улыбалась перед камерой, за которой стоял добытый режиссершей в вечное пользование лучший оператор павильонных съемок.
— Дамы и господа! «Музыкальная Шапка» телевидения «Гранада» знакомит вас с лучшими исполнителями кантри‑мьюзик. «Музыкальная Шапка» уверена, что с нами вы почувствуете себя так, будто каждая звезда пришла прямо к вам домой. Сегодня у нас — и у вас — в гостях несравненная Мэри Чапин с «Ковбой, забери меня с собой!» и «Папа не хочет продавать нашу ферму».
В это время Мэтью проходил паспортный контроль на бельгийской таможне.
Следующие несколько дней Пат пропадала на студии с утра до вечера. Работы оказалось много, но самое главное — она просто влюбилась в Кейт Урбан. Кейт очень высоко ценила себя и умела заставить работать любого, не тратя ни лишних слов, ни лишнего времени. Будучи режиссером, что называется, от Бога, она не только генерировала идеи — таких людей на студии было немало, и существовал даже целый «мозговой штаб», проекты которого доводились до реализации другими сотрудниками, — идеи рождались у нее в голове уже готовыми к осуществлению. Для Пат Кейт оказалась настоящим кладезем, и в два‑три дня девушка, вообще склонная к подражанию, стала даже говорить, подражая грассирующему французскому «р» Кейт.
Пат нравились и ее холодная стильность, и полная раскованность пластики, и та отстраненность, с которой Кейт держалась с людьми, и особенно с мужчинами.
Они пили свой двенадцатичасовой кофе в «синем» кафе. Все кафе телецентра были расписаны в разные цвета и назывались соответственно.
— В «цыпленке», в пять.
— Сегодня Лила заболела, кофе дрянь, в «корриду» не ходи.
— Девочки, девочки, в «синюхе» сам Джон Андерсен! — только и слышалось в лабиринтах телецентра.
Кейт ленивым, но точным движением длинного без всякого маникюра пальца стряхивала пепел в пустую чашку.
— Как вам удается быть такой… совершенной? — не выдержала Пат, всегда с радостью принимавшая чужие достоинства.
Кейт ласково посмотрела на девушку, и улыбка тронула ее твердые яркие губы.
— Видите ли, Патриция, все, что для этого надо, — это почувствовать запах времени. Ведь у каждого времени — свой запах. Можете себе представить, как пахнут розовые лепестки, пролежавшие в какой‑нибудь шкатулке лет двадцать?
— Да, — улыбнулась Пат, тут же вспомнив мамину сандаловую шкатулку, привезенную прадедушкой из Индии. В ней хранились венчальные свечи родителей, и, когда девочка открывала ее, в воздухе расплывался слабый аромат, рождавший, однако, целый рой смутных образов и неуловимых воспоминаний. — Да, но только на очень короткий миг, так что не успеваешь ничего осознать.
— В этом‑то все и дело. Если ты сможешь улавливать, понимать и хранить запах времени в любом его виде — у тебя будет интересная и полноценная жизнь.
— Только это? А… любовь? — Пат с какой‑то ревнивой обидой представила себе смуглое лицо Мэта после ночи любви и сразу же ощутила тяжесть своих грудей.
Кейт медленно опустила ресницы.
— О да. Но надо уметь быть свободной волчицей. Впрочем, нас уже давно ждут в аппаратной.
Весь день слова Кейт Урбан не выходили у Пат из головы. Она любила сама и носила под сердцем самое убедительное доказательство любви к себе; она выросла в абсолютно гармоничной семье и видела родительские отношения, полные самых преданных, самых романтических чувств; наконец, все песни, все разговоры, да и вообще, как казалось Пат, вся культура построена именно на любви — и вдруг женщина, явно созданная для страстей, говорит такое…
А вечером, в пустом доме, ее охватила чудовищная тоска по Мэту. Она поднялась наверх и бродила по залу, тычась носом в разбросанные вещи, как брошенный щенок, падала на индейские одеяла и гладила свое тело, представляя, что это его руки гладят ее, и едва ли сознавая, что занимается самой настоящей мастурбацией, к которой всегда относилась весьма презрительно. Потом она поставила «Пенни Лейн». Потом спустилась вниз и выпила бокал оставшегося после вечеринки так любимого Мэтом белого божоле. Потом решилась позвонить родителям, что в последние месяцы в сумятице разрывавших ее страхов и надежд делала редко. Честно говоря, она просто боялась, что мать, благодаря своей любви к ней и отлично развитой интуиции, сразу же поймет все.