Юноша поднялся и чуточку надменно помахал рукой в знак приветствия, очертив тем самым вокруг себя некое магическое пространство. Все остановились. Пат, не отрываясь, смотрела на происходящее и снова вздрогнула от его странного выражения лица. Теперь это было соединение радости и отвращения.
«Наркот, наверное», — почему‑то подумала она почти с неприязнью и поспешила в редакторскую сверить в последний раз тексты, которые ее просили срочно отвезти заболевшему режиссеру в Уилмингтон.
Когда она села в машину, снег, сыпавший весь тот вечер, угомонился, и дорога после Камдена стала совсем пустынной. Пат неожиданно вспомнила, что через пять дней Рождество — первое Рождество, которое она проведет не дома. Ах, милый старый дом, где к Рождеству традиционно начищалась вся имеющаяся медь, и так сладко пахло ванилью… Вдруг Пат поймала себя на ощущении того, что мыслям о доме что‑то мешает.
Она удивилась. Стажировка шла отлично, мир, который был так непохож на английский, ей нравился, появлялись новые друзья, а главное, крепло то ощущение внутренней независимости, которое отец называл почему‑то ослиным упрямством.
Пат вспомнила себя тринадцатилетней. В тот раз она подслушала разговор родителей:
— Знаешь, меня очень беспокоит это ее упрямство. Я сам такой, но у девочки…
— Не упрямство, а упорство, милый. А я ей даже завидую… Будь я столь целеустремленной… — Тут раздался звук поцелуя, и отец, смеясь, закончил:
— Ты была бы не леди Фоулбарт, а каким‑нибудь старшим инспектором музыкальных училищ! Боже, упаси нас от самостоятельных женщин!
И вот сейчас что‑то мешало именно этому расправлявшему крылья чувству уверенности в себе. Пат попыталась спросить себя строже. Неужели этот черноволосый парень имеет на нее какое‑то особое влияние? Или те ощущения, которые он вызвал?.. Девушка передернула плечами, пытаясь избавиться от жгущих и преследующих ее угольных глаз на матово‑бледном лице, и резко прибавила скорость. Снег опять повалил хлопьями.
Пат открыла затуманившиеся глаза и посмотрела в окно, где действительно продолжал идти настоящий рождественский снег, тихий, пушистый, сказочный. Но надо все‑таки начать. Она взяла старую паркеровскую ручку, которую подарил ей отец еще по окончании первого курса, и которая так замечательно писала по тонкой бумаге, и в этот момент ребенок снова шевельнулся. Но вместо ожидаемого блаженства Пат почему‑то стало страшно. «На этом сроке они не могут шевелиться, — вспомнились ей слова врача, когда неделю назад она спросила у него, когда же малыш начнет заявлять о себе. — Вы почувствуете первые движения не раньше середины января». Что с ней происходит? Надо будет завтра же сходить в клинику и… и быть поосторожнее с Мэтом. Впрочем, врачу можно позвонить прямо сейчас.
Но, взяв в руки трубку, Пат вспомнила, что обещала Кейт связаться со Стивом еще четыре часа назад, и решила позвонить сначала ему — заодно можно будет обсудить и смену темы субботнего выпуска. Разрешение на изменения в уже утвержденном тематическом плане мог давать только он.
— Стив, прости, я собиралась добраться до тебя еще часов в двенадцать, Кейт сказала мне, но…
— Кейт сообщила, что ты заболела. Что такое?
— Все в порядке. Я не поехала на студию потому… потому…
— Успокойся. Я не думаю, что ты стала бы перекладывать свою работу на других без серьезной причины. Дело не в этом. Я хотел поговорить с тобой кой о чем серьезном до возвращения Мэта. Но теперь уже нет времени.
— Завтра я буду на месте. А сейчас я хотела попросить тебя вот о чем: давай в эту субботу дадим программу о его гастролях, знаешь, сразу по горячим следам. Так хоть поменьше телефонов оборвут в студии.
— Э‑э… — Стив слегка замялся.
— Ведь я знаю, что ты так иногда делаешь. Помнишь, когда приезжали «Нитти‑Гритти»?
— Предположим, я разрешу. Но вести будешь не ты. Публика воспринимает иногда такие нюансы, что нам и не снились. А связывать восходящую звезду с какой бы то ни было женщиной никогда не стоит, уж поверь мне.
— Ясно. В таком случае и я согласна на замену, только, чур, по моему выбору.
Пат услышала, как Стив облегченно вздохнул, и почти зримо увидела широкую улыбку его крупного насмешливого рта. «Стиви все‑таки умница».
— Полный карт‑бланш!