- Яков Платонович не такой, папа, вот увидишь.
- Дочь, я столько пожил на свете, и видел столько несправедливостей и невероятных кульбитов судьбы своих доверителей, что уже ничему не удивляюсь. Ничего хорошего, кстати, от большинства людей тоже не жду. Однако я тебя люблю, дочь, и сына твоего, своего внука тоже люблю и вас в обиду не дам! Даже Штольману. Особенно ему.
***
Приближалось второе лето, что Яков Платонович проводил в заключении. Во время прогулок он старался хоть немного загореть, получая полезные солнечные ванны. Полтора года без нормального солнца оказались сущим адом. Однажды, примерно через два месяца после визита Варфоломеева, Якова после прогулки неожиданно вывели со двора совсем в другую сторону. Через неприметную дверь они с тюремщиком вошли в крепость и долго шли по коридорам. Оттуда Штольмана завели в маленькую комнатку, разделенную пополам толстой двойною решеткой.
Яков недоуменно осмотрелся.
Между решетками стоял жандарм.
- Господин Штольман, сейчас войдет посетитель, на него вам можно только смотреть, разговаривать с посетителем нельзя, - инструктировал он. - Если вы нарушите запрет, скажете хоть слово, или подадите какой-либо знак, то Вас тотчас уведут.
- Вам все ясно?
- Вполне, господин дежурный, - напрягся Яков Платонович.
Он вытянулся, расправляя одежду. Сердце учащенно забилось.
Через пару минут дверь в другой половине помещения отворилась, и за двойной решеткой Яков увидел Анну.
Лицо ее выражало радость. На Якова смотрели прекрасные сияющие глаза без слез, а лицо любимой, хоть и выражало некоторое страдание, было спокойно. На ее губах играла легкая смущенная улыбка.
Яков с волнением оглядывал любимую, подмечая произошедшие в ней разительные перемены. Перед ним стояла цветущая юная женщина. Анна выросла, стала изысканней и строже одеваться. У барышни стал другой взгляд, иная стать, словно она стала другим по статусу человеком. Уверенным и загадочным.
Яков вдруг похолодел и посмотрел на ее безымянный палец правой руки. Нет, кольца не было. Это значит, она пока не замужем… но только пока. Вечно эта прекрасная девушка его ждать не будет, как бы эгоистично ему этого не хотелось.
Но все же Яков был безумно рад был ее видеть. За полтора года он позабыл, насколько Анна красива и какое доброе и сострадательное у нее сердце. Яков просто смотрел, стараясь запомнить каждую черточку и спокойно улыбался ей в ответ.
В какой-то момент самообладание барышню покинуло, и она чуть не заплакала, но сдержалась. Так несколько минут они безмолвно стояли друг перед другом, не имея возможности ни для разговора, ни для ласкового жеста.
Затем их свидание прервали.
Когда Яков возвращался в камеру, в его сердце вновь зажегся огонек надежды.
Но минуло еще четыре месяца, а так ничего и не изменилось. Все так же неусыпно следили за надворным советником глаза за стеклом, а каждый час с соборной башни доносились обрывки хорала. Это было невыносимо.
Прошло уже почти два года. Два, черт возьми, года! Чтобы не сойти с ума, Яков вновь постарался сосредоточиться на чтении, чтобы хоть ненадолго отвлечься мыслями от ужасающей реальности. Он читал Карамзина и Соловьева, историю России последних десятилетий, жизнеописания неизвестных ему святых и даже книги по астрономии. Все, что угодно, но только чтобы не сойти с ума от скуки.
Заметив, что он потерял много мышечной массы, Яков вновь стал хорошо питаться, занялся гимнастикой. И, как оказалось, не зря.
В один прекрасный вечер его камеру вдруг отперли, вошел комендант крепости с бумагами в руках. Он любезно поздоровался с Яковом Платоновичем и сказал:
- Ваше дело сегодня было закрыто. Вы свободны.
Когда Штольман услышал, что сказал генерал-адъютант, сознание его помутилось, и он упал на койку.
Очнулся Яков Платонович уже в присутствии доктора и прокурора окружного суда Константинова. Статский советник с заметной радостью протянул ему руку:
- Вы свободны и нынче же вернетесь домой. Ваш костюм сейчас принесут, переоденьтесь, пожалуйста, и приходите ко мне в кабинет. Я передам вам все бумаги.
Документ, который статский советник держал в руках, был срочной депешей из жандармерии, которую адресовали коменданту крепости.
Яков прочел:
За отсутствием обличающего материала и отказом от обвинения надлежит освободить надворного советника Якова Платоновича Штольмана из заключения и дело закрыть.
- В какой инстанции можно получить письменное уведомление о том, что дело закрыто и подтверждение моей невиновности для восстановления репутации? - хмуро спросил Штольман, усилием воли подавляя первую радость от освобождения.
- Расследование проводило главное управление жандармерии под надзором прокуратуры Петербургского окружного суда. Если Вы и сможете получить бумаги, то только оттуда, ибо это было политическое дело и судебное решение, как вы понимаете, не имело места.
***
Переночевав в гостинице, помывшись и переодевшись, Яков Платонович подавил желание бросить все и поехать разыскивать барышню Миронову. У Анны все в порядке, а вот его репутацию, как и дела службы, следовало поправить немедленно. С денежным вопросом проблем не возникло - накопления надворного советника никуда не исчезли, более того, ему было выплачено жалование за двухлетний срок и компенсация за перенесенные неудобства. Деньги не радовали. Его вообще почти ничего не радовало. долгожданная свобода на поверку оказалась довольно серой и унылой.
Никто не вернет ему два года жизни, потраченные нервы, репутацию, а, самое главное, почти потерянную связь с девушкой, что он очень любил.
Адрес Анны Викторовны легко нашелся через адресное бюро. Действительно, барышня Миронова проживала в столице вместе со своим дядей. Яков составил для нее письмо с просьбой о встрече и занялся насущными делами. Прежде всего, он поехал к следователям, ведущим эти два года его дело и попросил предоставить ему возможность ознакомиться с личным досье, а также снабдить постановлением, которое можно предъявлять для реабилитации.
Надворный советник Штольман не столкнулся с особыми трудностями. Прокурор Константинов тотчас отдал требуемые бумаги, и заметил, что было установлено, что обвинения против господина надворного советника совершенно безосновательны, ибо все они опирались на злокозненные фальшивки, и на небрежное дознание.
Требуемые документы Якову Платоновичу выдали за подписью министра внутренних дел.
Генерал Данилов объяснил, что дело под надзором полковника Варфоломеева, жандармерия расследовала образцово. Вся корреспонденция, а равно и как и каждое слово показаний, были проверены с особым тщанием и после перепроверены.
- Я благодарю Вас, господа, за честное и тщательное дознание! - сказал Штольман.
- Теперь я могу, господин Штольман, с чистой душой констатировать, что вы политически чисты, словно новорожденный младенец. Кстати, поздравляю Вас с новым назначением в министерство юстиции. Следователь по особо важным делам при окружном суде… звучит прекрасно и сулит замечательные перспективы.
Идти к голубоглазой барышне без приглашения он опасался. За три дня Яков был во многих конторах и ведомствах. Попав в свою привычную среду, он чувствовал, что буквально в считанные часы стал прежним - уверенным в себе надворным советником, бесстрашно смотрящим в будущее. Он был чист, и ему нечего было опасаться.