Подписи я не оставила. Кто еще оставил бы записку Джеку?
На обратном пути к Верене я проехалась по переулкам, чтобы собрать побольше коробок. Особенно заинтересовалась переулком за магазином подарков и мебельным.
Там было чисто для переулка, я даже нашла несколько очень приличных коробок, прежде чем приступила к поискам. Там стоял мусорный контейнер; я была уверена, что полиция прошерстила его, так как там было подозрительно пусто. Коробка, послужившая приютом Кристоферу Симсу, пропала, возможно, тоже была изъята полицией.
Я осмотрела переулок в обоих направлениях. С одной стороны Мэйн-Стрит, любой едущий на восток сможет мельком взглянуть на переулок и увидеть того, кто бы ни находился в нем, если тот человек не сидел в нише, где была расположена коробка Симса.
В южном направлении тихая улочка с предприятиями малого бизнеса в старых зданиях и нескольких оставшихся домов, которые все еще занимали семьи. На той улице, Мейкон, виделся довольно большой пешеходный поток; место для парковки было сильно ограничено, таким образом, в центре города покупатели всегда искали место в пределах пешей досягаемости.
Конечно, легко можно увидеть Кристофера Дарби Симса, если он сидел на корточках в этом переулке. Было заманчиво извлечь выгоду из присутствия бездомного черного парня в Бартли. Никаких проблем с тем, чтобы ускользнуть через переулок, скажем, с длинной окровавленной трубой. Положить ее позади удобной коробки.
Задняя дверь мебельного магазина открылась. Вышла женщина примерно моего возраста, она с опаской посмотрела на меня.
— Привет, — крикнула она. Она явно ждала от меня отчета, почему я здесь.
— Я собираю коробки для переезда моей сестры, — сказал я ей, указывая на машину с открытым багажником.
— О, — сказала она, облегчение было написано у нее на лице большими жирными буквами. — Не хочу показаться подозрительной, но у нас были... Лили?
— Мод? Мэри Мод? — Я недоверчиво смотрела на нее.
Она порывисто спустилась вниз и обняла меня. Я пошатнулась под ее весом. Мэри Мод по-прежнему была красивой и всегда будет, но стала намного полнее, чем в школе. Я заставила себя обнять ее в ответ.
— Мэри Мод Пламмер, — сказала я неуверенно, осторожно погладив ее пухлое плечо.
— Ну, я была Мэри Мод Баумгартнер в течение пяти лет, а сейчас я снова Пламмер, — сказала она мне, слегка фыркая. Мэри Мод всегда была эмоциональной. У меня сжалось сердце. Много воспоминаний об этой женщине.
— Ты ни разу не звонила мне, — сказала она, глядя на меня. Она имела в виду после насилия. Я никогда не могла сбежать от этого здесь.
— Я никогда никому не звонила, — сказала я. Следовало сказать Мэри Мод правду. — И не сталкивалась. Это было слишком тяжелое время для меня.
Ее глаза наполнились слезами.
— Но я всегда любила тебя.
У нее всегда было право на искренность, как бы неудобно это ни было. Поэтому ли я ни разу не звонила Мэри Мод после своего плохого периода? Мы отпустили друг друга, шагнув назад.
Я вспомнила другую важную правду.
— Я тоже люблю тебя, — сказал я. — Но я не могла выдержать нахождение среди людей, всегда вспоминающих о том, что произошло со мной. Я не могла сделать этого.
Она кивнула. Ее рыжие волосы, почти до плеч, откинуты назад, в ушах висят тяжелые золотые серьги.
— Думаю, это я понять могу. Все эти годы я прощала тебя за отказ от моего утешения.
— Мы в порядке?
— Да, — сказала она, улыбаясь мне. — Теперь мы в порядке.
Мы рассмеялись, отчасти от радости, отчасти от смущения.
— Так ты собираешь коробки для Верены?
— Да. Она вывозит вещи из коттеджа. Свадьба послезавтра. А после вчерашнего убийства...
— Ох, верно, убийство произошло рядом с тем местом, где Верена снимала жилье! Ты знаешь, муж той женщины, Эмори, работает со мной. — И Мэри Мод указала на дверь, из которой она вышла. — Он самый милый парень.
Он, конечно, знал о Кристофере Симсе в переулке в дальнем конце магазина.
— Так ты знала, что этот парень, уличный воришка, жил здесь в переулке?
— Ну, мы мельком видели его. Последние два дня, до того как полиция поймала его. Подожди... Боже Мой, Лили, это ты скрутила его?
Я кивнула.
— Ничего себе, детка, что ты с собой сделала? — Она посмотрела на меня сверху вниз.
— Брала уроки каратэ несколько лет, отрабатывала движения.
— Ничего себе! Ты такая храбрая!
— Значит, ты знала, что Симс был здесь?
— Хм? О, да. Но мы не были уверены, что делать с этим. У нас никогда не было с этим проблем, и мы пытались решить, что делать с точки зрения безопасности, а что – с точки зрения христианства. Трудно, когда эти мировоззрения не совпадают! Мы заставили Джесса О’Ши поговорить с мужчиной, выяснить, надо ли ему билет на автобус домой? Болеет ли он? Или голоден?
Так Джесс встречался с бомжем.
— Что сказал Джесс?
— Что этот парень, Симс, сказал ему, что ему очень даже неплохо живется тут, он получал подачки от каких-то людей, знаешь, это афроамериканское сообщество, и он просто собирался остаться в переулке, пока Господь не велит ему уйти куда-то в другое место.
— Куда-то, где больше сумочек?
— Может быть. — Мэри Мод рассмеялась. — Я слышала, что Диана положительно описала его. Он сказал Диане в полицейском участке, что был ангелом и пытался указать ей на опасность обладания слишком многими мирскими благами.
— Оригинально.
— Да, за выдумку ему набросим очков.
— Он говорил об убийствах? — раз уж у Мэри Мод доступ к местным сплетням, я подумала, что я могу надавить на нее.
— Нет. Это ли не странно? Он же не сошел с ума, признаваться в более тяжких преступлениях, и еще он говорил, что он никогда не видел трубы, пока полиция не нашла ее за его коробкой, где он спал.
Я заметила, что Мэри Мод вышла без пальто, она дрожала в своей дорогой белой блузке и свитере с вышитыми рождественскими украшениями. Наше воссоединение состоялось под свое собственное звуковое сопровождение: громкоговорители, помещенные вокруг площади, продолжали извергать рождественскую музыку.
— Как ты выдерживаешь это? — спросила я, кивая головой в сторону шума на площади.
— Гимны? О, через некоторое время ты просто подстраиваешься, — сказала она устало. — Они выбивают из меня дух.
— Так вот из-за чего вор стал невменяемым. — Предположила я, и она рассмеялась. Мэри Мод всегда смеялась легко, очаровательно, лишая возможности, по крайней мере, не улыбаться вместе с ней.
Она обняла меня снова и взяла обещание позвонить ей, когда я вернусь в город после свадьбы, и опрометью бросилась обратно в магазин, трясясь от холода. Я смотрела ей вслед. Затем бросила пару коробок в машину и аккуратно выехала из переулка.
Свернув из переулка на боковую улицу Мейкон, я проехала мимо аптеки Дила.
У меня было о чем подумать.
Я отдала бы всё, что угодно за свою боксерскую грушу.
Я вернулась к дому Верены и упаковала все, что смогла найти. Каждые полчаса или около того, я выпрямлялась и смотрела из окна. В доме Осборнов было много посетителей: женщины, несущие, главным образом, еду. Эмори время от времени появлялся во дворе, беспокойно расхаживая, и пару раз плакал. Один раз он уехал на своей машине и вернулся меньше чем через час. Но не стучался в двери к Верене, к моему большому облегчению.
Я тщательно свернула оставшуюся одежду и уложила в чемоданы, не имея представления о том, что она планировала на медовый месяц. Большая часть ее одежды уже была у Дила.
Наконец, к трем часам все вещи Верены были упакованы. Я перетащила все коробки в свой автомобиль, за исключением небольшого зеркала у парадной двери, которое просто не влезало. Оставалась мебель, но это уже не моя проблема.
Я принялась за уборку.
Уборка пошла на удивление споро. Верену лентяйкой не назовешь, но и навязчивой домоправительницей она тоже не была, поэтому тут было чем заняться. Я наслаждалась перерывом в общении с моей семьей и одиночеством.
Когда я пылесосила, то услышала тяжелый стук в дверь. Меня подбросило. Я не слышала, чтобы тормозил автомобиль, но тогда и гул автомобиля тоже не услышала бы.