Я открыла дверь. За ней стоял Джек, и он был зол.
— Что? — спросила я.
Он прошел мимо меня.
— В мою комнату в мотеле влезли. — Он был в ярости. — Кто-то влез через окно в ванной. Я опросил народ. Никто ничего не видел.
— Что-нибудь взяли?
— Нет. Кто бы это ни был, он рылся везде, даже сломал замок на моем портфеле.
Тугой комок сжался в моем животе.
— Ты нашел мою записку?
— Что? — Он уставился на меня, гнев уступил место чему-то еще.
— Я оставила тебе записку. — Я резко села на пуфик. — Я оставила тебе записку, — повторила я глупо. — О Кристе О’Ши.
— Ты подписалась?
— Нет.
— Что там было написано?
— Что она не ходила к врачу уже несколько недель.
Глаза Джека глаза метались от вещи к вещи в чистой комнате, когда обдумывал мои слова.
— Ты звонил в полицию? — спросила я.
— Они уже были там, когда я приехал. Мистер Патель, менеджер, позвонил. Он увидел, что окно разбито, когда пошел выносить мусор за здание.
— Что ты сказал им?
— Правду. Что мои вещи выпотрошили, но ничего не украли. Я не оставлял деньги в моей комнате. Я никогда так не делаю. И не перевожу ценные вещи с собой.
Джек чувствовал себя злым и больным, потому что его пространство, хотя и временное, подверглось вторжению, в его вещах копались. Я понимала его чувства слишком хорошо. Но Джек никогда не говорил бы об этом в таких терминах, потому что он был мужчиной.
— Теперь кто-то точно знает, почему я нахожусь в Бартли. — Его раскрыли, что нарушило все практические соображения.
— А еще он знает, что у меня есть сообщник, — продолжил он.
Это был его способ разложить все по полочкам.
Вдруг я встала, подошла к окну. Во мне потрескивала беспокойная энергия. Назревали проблемы, и каждый нерв в моем теле попросил меня сесть в машину и поехать домой в Шекспир.
Но я не могла уехать. Моя семья удерживала меня здесь.
Нет, это было не совсем верно. Я могла заставить себя бросить семью, если бы почувствовала угрозу. Здесь меня держал Джек.
С пустотой голове я сжала руку в кулак и двинула бы ей в окно, если бы Джек не поймал мою руку.
Я резко остановилась и повернулась к нему, сходя с ума от встряски чувств, которым не знала названия. Вместо того, чтобы ударить, я обняла его рукой за шею и жестко притянула к себе. Напряжение и стресс сделали меня почти невыносимой.
Джек, по понятным причинам, удивился, попытался что-то сказать, но тут же замолчал. Он отпустил руку, которую держал и аккуратно обнял меня. Мы молча стояли, казалось, очень долгое время.
— Итак, — сказал он, — ты хочешь поговорить о том, что тебя расстроило? У тебя закончилось терпение находиться в доме у родителей? Твоя сестра сводит тебя с ума? Или... ты узнала что-то еще о ее женихе?
Я отодвинулась от него и начала расхаживать по комнате.
— У меня есть пара идей.
Его темные брови взлетели. Я должна была держать рот на замке. Я не хотела начинать весь этот разговор: я сказала бы ему, что вторгнусь в дома, он сказал бы мне, что это его работа и тому подобное. Почему бы не пропустить все это?
— Лили, я буду на тебя злиться, — с уверенностью предупредил Джек.
— Ты не можешь сделать то, что могу я. Ну и какой твой следующий шаг? — я бросила ему вызов. — Можешь что-то предложить?
Конечно же, он уже выглядел сердитым. Он засунул руки в карманы своей кожаной куртки и осмотрелся вокруг в поисках чего-то удобного для удара. Ничего не найдя, он тоже принялся расхаживать. Мы исходили комнату как воины с мечами, ожидающие повода от противника.
— Выпроси у шефа полиции разрешение посмотреть на записи на доктора Лемея, — предложил он вызывающе.
— Этому не бывать. — Я знала Чендлера: он даст разрешение только в определенных рамках.
— Найди одежду убийцы на момент, когда он убивал доктора, медсестру и Мередит Осборн.
Значит, Джек решил, как и я, что убийца чем-то прикрывал одежду.
— Дома я не найду.
— Думаешь?
— Точно знаю, что нет. Когда люди скрывают такое, они хотят, чтобы оно лежало близко, но не в доме.
— Думаешь, под навесом, в гараже?
Я кивнула.
— Или в автомобиле. Ты знаешь не хуже меня, что это загонит тебя в ужасное положение с точки зрения закона. Есть еще предложения, прежде чем ты вломишься?
— Надеялся расспросить Дила. Он хороший парень, но о первом браке речи не ведет. По крайней мере, на его чердаке теперь есть хорошо настеленный пол. — Джек коротко усмехнулся. — Я думал о том, чтобы повторно опросить пару, жившую по соседству с Мередит и Эмори, когда у них был первый ребенок, — сказал Джек неохотно. — Я обдумывал то, что они рассказали, и пришел к выводу, что в их рассказе есть пробел.
— Где они живут?
— В захолустном городишке к северу от Литл-Рока, где Осборны жили до того, как переехали сюда. Ну, ты знаешь... недалеко от Конвея.
— Какой пробел?
— Не такой уж большой... женщина сказала какую-то бессмыслицу. Мередит призналась ей, что домашние роды были самым печальным днем ее жизни.
Это могло быть важным, или просто не чем иным, как излияниями женщины, перенесшей первые роды.
— Второй ребенок родился в больнице, — отметила я. — Я так предполагаю; кто-то упомянул бы это раньше, если бы у нее была Джейн Джей Лилит дома. — Но я напомнила себе проверить эту информацию.
— Почему Мередит должна была умереть? — сказал Джек. — Почему Мередит? — Он говорил не со мной. Он в замешательстве смотрел в окно, его руки все еще были в карманах. Его профиль выглядел строгим и пугающим. Мысленно отрезав его конский хвост, я увидела, что он похож на полицейского. Я не побоялась бы избиений, арестуй он меня, но нужно быть дураком, чтобы попытаться от него убежать.
— Ее ребенок сидел рядом с двумя другими девочками на фотографии, — предположила я.
Джек кивнул.
— Таким образом, она знала их всех. У нее была возможность, рано или поздно, увидеть каждую девочку голой. Но у ребенка Маклесби не было примет.
— Так кто, как ты думаешь, послал тебе эту фотографию?
— Я думаю, это была Мередит Осборн. — Он отвернулся от окна, чтобы смотреть непосредственно на меня. — Я думаю, что она послала ее, потому что хотела исправить какую-то большую несправедливость. Вот почему ее убили.
— Что ты действительно делал в ту ночь, когда она умерла?
— Я ехал, чтобы задать ей пару вопросов, — сказал он. — Проезжал мимо «Гриля Бартли» и увидел там ее мужа с детьми. Ребенок был в креслице, а он и Ева болтали. Решил, раз Мередит будет одна дома, я могу узнать побольше о фотографии.
— Зачем?
— Рой снял отпечатки пальцев с фото и конверта. На фотографии не оказалось ни одного, ее протерли, но один остался на ленте, которой запечатывали конверт. Это был четкий отпечаток, очень маленький. Ты говорила мне, какой миниатюрной была Мередит. Ты замечала, насколько у нее были крошечные руки?
Я никогда об этом не задумывалась.
— Я надеялся снять ее отпечатки для сравнения. Планировал позвонить в дверь, сказать, что я – детектив и приехал в город по работе, а также добавить, что я твой друг. Собирался отдать ей фото, попросить идентифицировать его. Когда она сказала бы, что не знает, я бы положил фото в сумку и позже проверил бы отпечатки пальцев.
Если я загляну Осборнам домой, то могу найти что-то, на чем имелись отпечатки ее пальцев. Проверить, вырвана ли страница из памятной книги Евы.
— Но я не хочу, чтобы ты ввязывалась в это. Ты видела, как она умерла, — сказал Джек жестко. Я резко подняла голову. Он стоял прямо передо мной.
— Я могу догадаться, когда ты что-то задумываешь; ты сильно сжимаешь челюсти, — продолжил он. — Что задумала, Лили?
— Уборку.
— Уборку чего?
— Уборку дома Осборнов и Кинджери.
Он задумался.
— Это не твое дело.
— Я хочу, чтобы на Рождество мы отсюда уехали.
— Я тоже, — сказал он пылко.