Я задумалась, чем занимается Джек. Я надеялась, что бы он ни делал, он не попадется.
Я отнесла ребенка в гостиную. Люк все еще был поглощен телевизором, но полуобернулся, когда я вошла, и попросил у меня поесть.
С повышенным вниманием, как и полагается при наблюдении за детьми, я поместила Джейн в ее детское кресло, закрепила ремень и застегнула застежки, чтобы не дать ей упасть, и взяла из кавардака на кухне банан для Люка.
— Я хочу чипсы. Мне не нравятся бананы.
Я мягко выдохнула.
— Если ты съешь банан, то я принесу тебе чуть-чуть чипсов, — сказала я так дипломатично, как только могла. — После ужина. Я накрою на стол всего через минуту.
— Мисс Лили! — прокричала Ева. — Идите, посмотрите на нас!
Игнорируя продолжающиеся жалобы Люка на бананы, я отправилась из зала в комнату Кристы, судя по табличкам на двери, требовавшим, чтобы Люк не заходил.
Невозможно сотворить то, что девочки сделали с собой за такое короткое время. И Криста, и Анна измазались косметикой и нарядились в тюлевые юбки, украшенные шляпы и высокие каблуки. Ева сидела на кровати Кристы и выглядела скромнее, а косметики на ней не было.
Я посмотрела на аляповатые лица Кристы и Анны и ужаснулась, прежде чем поняла: раз все это было в комнате Кристы, значит, ей разрешалось.
— Вы выглядите очаровательно... — сказала я, понятия не имея, какой тут ответ приемлемый.
— Я – самая красивая! — настойчиво произнесла Криста.
Если основанием для выбора была тяжелая косметика, с Кристой не поспоришь.
— Почему вы не краситесь, мисс Лили? — спросила Ева.
Девочки столпились около меня, изучая мое лицо.
— У нее есть тушь, — решила Анна.
— Что-то красное? Помада? — Криста всматривалась в мои щеки.
— Тени для век, — торжествующе сказала Ева.
— Больше не всегда лучше, — мое замечание осталось без внимания.
— Если бы вы больше красились, то стали бы красивее, тетя Лили, — сказала Анна удивленно.
— Спасибо, Анна. Я лучше пойду, посмотрю, как ребенок.
Люк расстегнул спящего ребенка и вытянул ее крошечные ножки. Он склонился над ней с острыми маникюрными ножницами.
— Люк, что ты делаешь? – выдавила я.
— Собираюсь помочь вам, — сказал он радостно. — Подстричь ногти Джейн.
Я вздрогнула.
— Я ценю твое желание помочь. Но ты должен подождать папу Джейн, чтобы тот сказал, надо ей подстригать ногти или нет. — Мне это показалось достаточно дипломатичным.
Люк был настроен категорично: длинные ногти Джейн представляют угрозу ее жизни и должны быть обрезаны немедленно.
Меня этот ребенок начинал раздражать.
— Послушай, — сказала я спокойно, резко наклоняясь к нему.
Люк закрыл ножницы. Он выглядел испуганным.
Неплохо.
— Не трогай ребенка, если я не прошу тебя об этом, — я-то решила, что тон был ровным, но Люк понял его по-своему. Он опустил ножницы. Я взяла их и для собственного спокойствия запихнула в карман штанов, откуда он не мог достать их.
Я забрала Джейн с детским креслом с собой в кухню, чтобы приготовить еду. Лу оставила консервированную пасту, которой я не стала бы кормить свою собаку, будь она у меня. Я разогрела ее, пытаясь не дышать, разложила еду в миски, затем порезала желе и разложила его по тарелкам, добавив кусочки яблока, которые уже приготовила Лу. Затем налила молока.
Дети вбежали и стремглав расселись по стульям за минуту, когда я позвала их, даже Люк. Без указаний они все склонили головы и произнесли в унисон молитву: «Спасибо, Боже». На полпути к холодильнику меня застали врасплох.
Следующие пятьдесят минут были... пыткой.
Я понимаю, что ближе к рождественским праздникам дети входят в азарт. Я понимаю, что дети в группах более возбудимы, чем дети по отдельности. Я слышала, что наличие няньки вместо родительского наблюдения позволяет детям расширять свои рамки, или скорее рамки их няньки. Но я должна была сделать несколько глубоких вздохов, когда дети принялись сеять разрушение во время ужина. Я уселась на табурет, Джейн сидела рядом за столом. Она, по крайней мере, спала. Спящего ребенка можно считать прекрасным.
Когда я вытерла выплеснутый томатный соус, положила нарезанные яблоки в миску Люка, помешала Кристе ткнуть Анну ложкой, я постепенно узнала, что Ева была тише других. Она прикладывала видимое усилие, чтобы участвовать в веселье.
Конечно, ее мать только что умерла.
Я не спускала осторожного взгляда с Евы.
Не имея возможности разведки, я надеялась лишь пережить этот вечер. Я думала, что улучу момент поискать семейные записи. Это было настолько невозможно, что мне пришло в голову, что я уеду такой же неосведомленной, как и приехала.
Криста позаботилась о проблеме за меня.
Потянувшись за крекерами, которые я поставила в центре стола, она уронила свой стакан с молоком, каскадом пролившийся со стола на колени Анне. Анна завопила, назвала Кристу рукожопом и бросила на меня испуганный взгляд. Это слово не было одобрено в семье Кинджери, и так как я была почти ее тетей, я послала Анне обязательный строгий взгляд.
— У тебя здесь есть штаны, в которые можно переодеться? — спросила я.
— Да, мэм, — сказала Анна подавлено.
— Криста, ты вытрешь молоко этим полотенцем, пока я отведу Анну переодеться. Надо постирать штаны в машинке.
Я забрала ребенка с креслом и отнесла ее с собой в зал, пытаясь не трясти ее. Анна бежала впереди меня, желая переодеться и вернуться к друзьям.
Похоже, Анне неудобно было переодеваться в моем присутствии, но мы немного поладили тем утром, и она не хотела задевать мое самолюбие, прося меня выйти. Бог знает, как я ненавидела вторгаться в частную жизнь, но я должна была сделать это. Найдя безопасное место для Джейн, я оглядела комнату, в то время как Анна развязала свою обувь и снимала носки, штаны и колготки. Я стояла к ней спиной, но лицом к зеркалу, поэтому, когда она сняла колготки, стоя спиной ко мне, я смогла ясно увидеть темно-коричневую родинку на ее бедре.
Я даже прислонилась к стене. Меня накрыло волной облегчения. Родинка Анны подразумевала, что Анна была ребенком на фотографии с матерью и Дилом, их родным ребенком, а не Саммер Дон Макклесби.
Хоть что-то меня утешило.
Я взяла влажную одежду и повела переодевшуюся Анну закончить ужин.
Я собиралась забрать Джейн, когда вошла Ева. Она держала руки за спиной, опустив глаза на свою обувь. Что-то в этой позе заставило меня сильно разволноваться.
— Мисс Лили, помните тот день, когда вы приехали в наш дом для уборки? — спросила она, как будто прошли недели с того дня.
Я застыла как вкопанная. Вот я открываю ту коробку с полки…
— Подожди. Я хочу поговорить с тобой. Подожди одну минутку.
Ближайший телефон, по которому можно вести приватный разговор, находился в спальне напротив.
Я нашла в телефонной книге номер мотеля Джека. Пожалуйста, пусть он будет там, пожалуйста, пусть он будет там...
Мистер Патель соединил меня с комнатой Джека. Джек ответил на втором гудке.
— Джек, открой свой портфель.
На другом конце послышался шум.
— Так, сделал.
— Фотография ребенка.
— Саммер Дон? Та, которая была в газете?
— Да, та. Во что она одета?
— В костюмчик.
— Джек, как он выглядит?
— Э, длинные руки и ноги, кнопки...
— Какой рисунок?
— О. Похоже на каких-то зверят.
Я сделала глубокий-преглубокий вдох.
— Джек, на каких зверят?
— На жирафов, — произнес он после недоуменной заминки.
— О, Боже, — я едва расслышала саму себя.
Ева вошла в спальню. Она забрала ребенка и принесла с собой. Я смотрела на ее белое лицо, будучи уверенной, что и сама выдаю себя с головой.
— Мисс Лили, — ее голос был мягким и немного печальным. — Мой папа у двери. Он приехал, чтобы забрать нас.
— Он здесь, — сказала я в телефон и повесила трубку.