Затылок закололо и сдавило.
— Нет, — сказала я.
— Черт. — И он шагнул назад в свой крошечный офис. Экипировка, которую он носил на поясе, превращала каждый его шаг в заявление уверенности. Я глубоко вдохнула и поторопилась догнать маму и Верену.
Мы все еще должны были вернуться в магазин подарков. Женщины моей семьи не позволят небольшому происшествию, такому, как попытка ограбления, удержать их от назначенных походов. Поэтому мы вернулись в наше свадебное русло. Верена получила корзину, полную подарков, за которыми приехала, мама приняла поздравление относительно предстоящего брака Верены, меня похлопали по спине (хотя и несколько робко) за то, что остановила грабителя, и когда мой запас адреналина наконец иссяк… я снова заскучала.
Мы поехали домой, чтобы открыть подарки и переписать их. Мама и Верена рассказывали папе о нашем неожиданно захватывающем походе по магазинам, а я прошла в гостиную и уставилась в переднее окно, включив огни рождественской елки, которые, мигнув, замерли.
Я задумалась о занятии Джека.
И поймала себя на мысли о бездомном человеке, которого скрутила. Я подумала, о покрасневших глазах, щетине на его лице, неопрятности, запахе. Продолжал бы доктор Лемей сидеть за своим столом, зайди такой человек в его офис? Не уверена.
Доктор Лемей, должно быть, умер первым. Если бы он услышал, что Бинни Армстронг говорит с неизвестным мужчиной, а потом на Бинни напали бы, его бы не застигли за столом. Он бы стал обороняться, несмотря на возраст. Он был гордым человеком, мужественным.
Если этот печальный субъект пробился в кабинет врача, когда тот был официально закрыт, доктор Лемей бы указал ему на дверь или сказал ему, чтобы тот записался на прием, или позвонил бы в полицию, или отправил бы его к врачу отделения неотложной помощи, который приезжал из Пайн-Блафф каждый день. У Дэйва Лемей было много вариантов, как поступить с бомжом.
Но он бы не остался за своим столом.
У злоумышленника была в руках труба. Он не наткнулся на нее в кабинете врача. А если злоумышленник вошел с трубой, то он намеревался убить доктора Лемея и миссис Армстронг.
Я качала головой, глядя в окно гостиной. Я не сотрудник правопорядка или какой-то детектив, но кое-что не вписывалось в картину, версия о бездомном убийце просто не имела смысла. И чем больше я думала об этом, тем подозрительнее это казалось: если бездомный мужчина убил доктора Лемея и миссис Армстронг, почему он не ограбил их? Мог ли ужас за содеянное заставить его уйти его, прежде чем он достиг своей цели?
Если он был невиновен, как могло орудие убийства, согласно подозрениям Чендлера Макаду, оказаться в переулке? Если этот человек был достаточно умен, чтобы спрятать сумочку Дианы Дикемен, которую почти наверняка украл именно он, почему ему не хватило ума избавиться от доказательств более тяжкого преступления?
«Я скажу, что я бы сделала», — подумала я. Если бы я хотела совершить убийство и скинуть его на невиновного человека, я бы подкинула орудие убийства бездомному мужчине, тем более темнокожему… без местных связей, скорее всего, без алиби, на которого уже заявили в полицию.
Вот что я бы сделала.
Задняя дверь в кабинет врача была заперта, вспомнила я. Значит, убийца вошел через переднюю, как мы с Вереной. Он прошел мимо двери комнаты, в которой работала миссис Армстронг, ее это не встревожило. Бинни Армстронг лежала в дверном проеме, значит, она спокойно продолжала заниматься своими делами в маленькой лаборатории.
Значит, убийца, неся трубу, входит в офис, официально закрытый. Убийца проходит мимо Бинни Армстронг, которая остается на своем месте. Затем он входит в кабинет доктора Лемея, смотрит на старика по другую сторону громоздкого рабочего стола, говорит с ним. Хотя у убийцы в руке была длинная труба, врач по-прежнему не взволновался.
Я почувствовала мурашки на коже.
Без предупреждения, так как доктор Лемей по-прежнему сидел в кресле, которое все еще не было отодвинуто от стола, убийца поднял трубу и ударил доктора Лемея по голове и продолжал бить его, пока тот не стал кровавым месивом. Затем убийца вышел в холл, а Бинни поспешила из лаборатории на ужасные звуки, которые она услышала. Он ударил ее тоже… бил до тех пор, пока она не оказалась на грани между жизнью и смертью.
Затем он вышел через переднюю дверь и сел в свой автомобиль… но, конечно, он, должен быть весь в крови?
Я нахмурилась. Тут была загвоздка. Даже самый ангельский из белых людей не мог выйти из кабинета врача днем, весь забрызганный кровью, да еще и с окровавленной трубой.
— Лили? — прозвучал голос моей матери. — Лили?