Я опустилась на край стула приемной, чтобы прочитать первые три абзаца.
Из года в год они пытались разместить на страницах газеты как можно больше историй, связанных с праздником, в вестнике «Арканзас демократ» брали интервью у членов семей убитых (если убийство не было раскрыто) или похищенных (если похититель не был найден).
Я бы не продолжила читать статью, вызвавшую впоследствии череду неприятных воспоминаний, если бы не фотография малышки.
Заголовок под фотографией гласил: «Саммер Дон Макклесби на момент ее исчезновения. О местонахождении Саммер ничего неизвестно на протяжении восьми лет».
На фотографии она была крошечным младенцем, может быть, неделю от роду. Маленький кружевной бантик каким-то чудом обхватывал редкие прядки волос малышки.
Хотя я знала, что расстроюсь, но все равно стала выискивать имя ребенка в колонке текста. Оно всплыло после историй о трех матерях, застреленных в банке в Сочельник, и о девушке-клерке, работающей в магазине, которую изнасиловали и зарезали ножом в ее день рождения, совпавший с Днем благодарения.
«Восемь лет назад на этой неделе, Саммер Дон Макклесби украли из детского кресла Порше ее родителей, живших в пригороде Конвея, — так началась статья. — Тереза Макклесби, готовясь к походу по магазинам, оставила свою грудную дочь в машине, на минуту зайдя в дом, чтобы забрать пакет с письмами, которые собиралась отправить в преддверии Рождества. Пока она находилась в доме, зазвонил телефон, и хотя Макклесби уверена, что отсутствовала не больше пяти минут, к моменту ее возвращения Саммер Дон исчезла».
Я закрыла глаза. Свернула газету, чтобы не читать остальную часть истории и отправила ее в мусорную корзину, как будто она была заражена горем и страданиями, подразумеваемыми в той личной истории.
Тем вечером я собиралась на прогулку.
В некоторые ночи сон играл со мной злую шутку и уходил. В те ночи независимо от усталости, независимо от необходимости восполнить энергию на предстоящий день, я шла прогуляться. По сравнению с прошлым годом это случалось не так часто, но так все-таки случалось, возможно, раз в две недели.
Иногда я проверяла, что никто не видел меня. Иногда я шагала посередине улицы. Мои мысли редко бывали приятными, и все же мой ум не мог больше находиться в ладу с телом.
Я никогда не понимала этого.
В конце концов, я часто говорю себе: «Плохое уже произошло. Больше бояться я не должна».
Разве не все ждут плохого? Каждая женщина, которую я когда-либо знала, ждала чего-то плохого. Возможно, у мужчин тоже есть что-то Плохое, и они не допускают его. Плохое для женщины — это, конечно, похищение, изнасилование, удары ножом; потом остановка кровотечения, и вот она объект отвращения и жалости для тех, кто обнаруживает ее, будь она мертвой или живой.
Ну, так было и со мной.
Поскольку я никогда не была матерью, других бедствий я себе не представляла. Но сегодня вечером я подумала, что, возможно, есть что-то и похуже. Похищение твоего ребенка. Годы представлять, что кости ребенка валяются в канавной грязи, или что он жив, и его систематически насилует какой-нибудь монстр.
Незнание.
Благодаря тому просмотру газеты, теперь я это представляла.
Я надеялась, что Саммер Дон Макклесби мертва. Я надеялась, что она умерла в течение часа после похищения. Я надеялась, что в течение того часа она находилась без сознания. Когда я шла и шла холодной ночью, это казалось мне наилучшим вариантом развития событий.
Конечно, существовала вероятность, что какая-то любящая пара, отчаянно желающая завести себе маленькую девочку, просто забрала Саммер Дон и купила для нее все, что сердце той пожелало, отправила ее в превосходную школу и проделала большую работу по ее воспитанию.
Но я не думала, что у такой истории, как у Саммер Дон Макклесби, мог быть счастливый конец, как и не считала большинство людей хорошими. Я не считала, что Господь дает компенсацию за горе. Я не считала, что, когда одна дверь закрывается, открывается другая.
Я считала, что это все чушь собачья.
***
Я пропущу парочку занятий каратэ, пока буду в Бартли. Да и спортзал будет закрыт на рождественские каникулы. Возможно, я компенсирую это, занимаясь гимнастикой в своей комнате? И я дала бы передышку больному плечу. Я старалась ворчать не больше обычного, дабы упаковать чемодан перед отъездом. Мне следовало прибыть туда и делать все с вынужденным изяществом.