— На увеличение урожайности полей.
— А вы можете?
— Немножко.
— А как?
— Могу «поговорить» с растениями и «попросить» их.
Это было, конечно не совсем так. Не говорила она, а пела, пусть и очень тихо, чтобы даже рядом стоящий человек не услышал и не уговаривала, а меняла их в нужную сторону. Слегка. На сколько хватало её понимания и таланта.
— Как попросить?
— Голосом, — ответила Шерил и тут же поняла, что сболтнула лишнего.
— Это как джинна? — Смортящий загорелся каким-то нездоровым азартом, так что нервы Шерил опалило ощущение опасности. Джинна. Что такое джинна? Или может быть джинн? Какие-то такие сказания здесь бродили и, кажется, она даже три селения назад в трактире от бродячего сказителя что-то такое слышала.
— Это вы о той сказке, где один кудесник при помощи песни в момент дворцы возводил? — она иронически изогнула бровь, чтобы сидящий напротив мужчина сам смог прочувствовать глупость своего предположения. Хотя, сказка — ложь, да в ней намёк, Алишер, если всё-таки закончит архитектурный, как и собирался, будет способен на нечто подобное.
— А тогда как? — продолжал допытываться Смотрящий.
— А не знаю, — она чуть было не развела руками. — Наследственная способность. От матери к дочери передалась, она и научила кое-каким приёмам. Только по сравнению с нею, я — бездарь совершеннейшая.
И ведь ни словом не солгала. О природе дара менестрелей, да и вообще Творцов, толком не известно ничего, сколько ни пытались его исследовать, а про маму она сказала чистую правду.
А вот смотрящего этот момент заставил задуматься. От матери к дочери? Значит, скорее всего речь здесь идёт не о дальнем наследии Сияющих. У тех, помнится, женщины вовсе лишены магической силы за исключением устойчивости к ментальному воздействию. Что-то новенькое. Или, наоборот, старенькое, сохранившееся с тех тёмных веков, когда ещё не было Сиятельных с их благословенной магией. Так что не след в гарем такую деву отправлять, потому как всем известно: что туда попало, то пропало. Не отдавать в гаремы женщин, которые могли пригодиться кому-нибудь из обычных мужчин, ну или как-то самостоятельно пристроиться в этом мире, было негласным, но неукоснительно выполняющимся правилом для всех Смотрящих. Нечего обеднять собственный генофонд. Если, конечно, от кого-либо из Сиятельных не поступало прямого обратного приказа.
Вечер сгустился над полями, где ветер ворошил нежно перешёптывающиеся колосья, когда Шерил выбралась из деревни. Даже утра дожидаться не стала. Дела в этом селении поначалу шли настолько хорошо, что она задержалась в нём дольше, чем должна была бы. Даже вот неприятеля себе нажить успела. И чуть не загремела в гарем к местной магической элите. А уж зачем к ней за стол подсаживался господин Смотрящий, Шерил сообразила спустя пару минут после начала разговора. Дурочкой она никогда не была, а что случается с молодыми девушками, за которых некому заступиться или от которых отказались родные, её успели предупредить сердобольные селянки. Давно, ещё в самом начале её длинного пути, когда она только-только начала понимать местную речь.
— Стой! — донеслось сзади. Шерил остановилась и обернулась, половчее перехватив палку, которую таскала с собой в качестве орудия самозащиты: широкими шагами, иногда переходя почти на бег, её догонял здоровенный детина. — Я с тобой пойду! — закончил он неожиданно, остановившись рядом с напружинившейся девушкой. Та, от неожиданности не нашла ничего лучше, чем спросить:
— Это зачем ещё?
— Ты ж на восток идёшь? — брови Шерил вопросительно чуть приподнялись, но парень почему-то решил счесть это согласием. — Так мне тоже туда нужно. Я слышал, как ты в трактире у Сеньки-Бражника про дорогу выспрашивала.
— Я-то может и выспрашивала, — в отсутствие карт, которые здесь являлись дорогостоящей игрушкой для знати, расспросы являлись единственным способом ориентироваться на местности, — но вот зачем ты мне нужен, это другой вопрос.
— Нужен, конечно, — парень хлопнул белёсыми ресницами. — Всё-таки я — мужчина, оборонить если что смогу. А если назовёмся братом и сестрой, то и приставать всякие там не будут.
Шерил окинула скептическим взглядом высоченную тяжеловесную фигуру парня, встрёпанный белёсый чуб, не загорающую ни на каком солнце кожу, и подумала, что принять их за родственников можно только с перепоя. И почему-то страшно не хотелось присваивать этому недоразумению статус брата. Брат у неё может быть только один — Алишер.
— Ладно, родственничек новоявленный, как хоть тебя зовут…?