В сердцах он швырнул Этту Мору «Магию медицины» Аффариса Лигендианского. Отвесив низкий поклон, тот подобрал книгу и удалился, а мастер Дерриус, захлопнув за ним дверь, привалился к ней, и, переведя дух, воздал благодарность Богам за то, что избавили его, наконец, от этих мучений.
Глава тринадцатая
Читатель теперь, наверное, задастся вопросом — а что случилось после отъезда Аулы Ора с главной директрисой лиерамского пансиона для девушек, Серрель Обриа? Ещё в начале зимы, во время пребывания в Лиераме Аулы из Оттари, она стала замечать у себя признаки странного недомогания, о котором никому не рассказывала. Втайне же она приписывала их причины дурному влиянию новой ученицы, которая своим характером и поведением поставила с ног на голову весь пансион. Виновность в этом голубоглазой девушки с нежной бело-розовой кожей и золотисто-пепельными волосами, так непохожей ни на одну из местных и других приезжих эйди, смутно подтверждалась «откровениями», которые приходили госпоже Обриа во снах, а иногда даже наяву. Почти в каждом своём сновидении или просто видении она видела фигуру высокой женщины с чарующим мраморно-светлым лицом, золотисто-рыжими волосами, завитыми в локоны и уложенными в перевитую прозрачными бусами сложную причёску, расшитых золотом одеждах немного фривольного покроя и изысканных украшениях. Эта женщина улыбалась, подмигивая чуть прищуренными глазами благородного нефритово-зелёного цвета, брала её за руку и каждый раз рассказывала новое, давая очередные советы и расспрашивая о жизни пансиона и его юных обитательниц. То, что эта призрачная наставница рассказала ей об Ауле Ора, казалось для Серрель невероятным, и ещё более странным было то, какие она предлагала способы борьбы с этой напастью. По мнению незнакомки, ни разу не назвавшей своего имени, просто наказать дерзкую девчонку было нельзя — это не искореняло в ней того начала, которое могло, будучи высвобожденным, перевернуть вверх дном весь мир и свергнуть все устои, на которых держится нынешняя цивилизация Элайи. Она предлагала, по крайней мере, два варианта: попытаться договориться с Аулой Ора или же сделать так, чтобы тайная сила, спрятанная в ней, оказалась связанной настолько, что никогда не могла бы пробудиться. Будучи женщиной неглупой, госпожа Серрель, конечно же, последовала второму совету своей наставницы, ибо договориться об этом с дитём, которое само наверняка не подозревало, что вообще из себя представляет, она считала шагом неразумным и опасным. Поэтому она попыталась применить тот же способ, с помощью которого, слушая советы рыжего «хранителя», успешно воспитывала высокомерных, расчётливых, жестоких и холодных сердцем девиц, привлекая к этим методам воспитания двух других директрис и всех преподавателей. Иные способы, как говорила неизвестная дама, были опасными, так как могли привести к тому, что воспитанницы станут действовать по побуждениям своего сердца и выйдут из-под контроля, но особенно нежелательным это было в отношении Аулы Ора из Авингора. И госпожа Серрель, посоветовавшись со своими коллегами, принялась с особым энтузиазмом претворять этот совет в жизнь.
Однако, как помнит наш читатель, все попытки преподавателей и директрис влиять на Аулу приводили к тому, что та, словно заранее улавливая их намерения, делала всё наперекор. Каждый вдох и выдох, каждое слово, движение и действие этой юной эйди словно были вызовом установленным порядкам и новым, которые время от времени вводились директоратом. Разумеется, все они, и другие девушки тоже, замечали странные реакции, поведения и действия Аулы и были эти поражены, однако не знали истинных причин, отчего это могло происходить. В свою очередь, госпожа Серрель, пытаясь прибегнуть к тайному искусству ограничения и связывания внутренних сил и побуждений Аулы Ора, которому её старательно учила неведомая наставница, теряла свои собственные силы, что вызывало у неё истощение и болезнь. Она словно всё время пыталась опутать некоего врага, сидевшего в этой ученице, невидимыми сетями, из которых этот дух никогда бы не выбрался, но каждый раз оказывалось, что сети разорваны и сожжены дотла, а душа Аулы свободна и соединена воедино с вечно свободным, светлым духом Эас. Госпожа Серрель раз за разом пыталась связать и покорить своей воле душу Аулы, отрезав её от этого внутреннего сакрального истока, который её питал, но всё более выбивалась из сил, пока, наконец, не приняла решение, не зависящее от мнения и советов невидимой наяву особы — отослать Аулу подальше. Это решение было принято даже не столько по собственному побуждению отомстить Ауле, лишив её возможности встреч с будущим учёным жрецом и монахом (этим бы она и так отомстила самой себе, поскольку Этт Мор, оставшись на своей стезе, отказался бы от неё), сколько по пожеланию трёх директрис из Оттари, которые очень за неё волновались. Однако болезнь от этого не прошла, а только усилилась, поскольку она всё ещё продолжала, уже на расстоянии, тратить силы на безуспешное связывания и погашения очага, пылающего в неугомонном сердце Аулы Ора.
Пытаясь разобраться с этим как можно скорее, Серрель Обриа, через некоторое время после отъезда Аулы, вызвала свою наставницу тем магическим способом, которому та её научила в сновидениях: ровно в полночь начертила кусочком спрессованного мыльного порошка на поверхности висевшего на стене большого овального зеркала круг, расставила вокруг зажжённые высокие свечи и, глядя в зеркало, вошла в глубокий транс. Она продолжала глядеть на своё отражение до тех пор, пока оно не стало расплываться, и тогда перед ней возникло изображение большого старинного замка, огороженного высокой каменной стеной. Пройдя, как она видела, через главные ворота, она пошла мимо стражников и прочего народа дальше, в высокую стрельчатую дверь замка, массивные чугунные створки которой оказались распахнуты настежь. Она оказалась в огромном зале, который был пуст. В дальнем конце этого зала находился огромный трон из прочного стекла, металла и золота, стоявший на плоской каменной вертушке и вдобавок подвешенный к высокому куполообразному потолку на трёх огромных цепях. Как только Серрель подошла ближе, вертушки на полу и потолке пришли в движение, развернув трон, и тогда с него по ступеням, покрытым золотой ковровой дорожкой, сошла Королева. Она была великолепна в своём наряде и в золотой диадеме с рубинами, и холодный взгляд её нефритовых глаз внушал страх и почтение. Позади неё, около трона, стоял, судя по всему, принц — довольно красивый, но грозный с виду молодой воин в чёрных блестящих доспехах и серпообразным клинком на поясе, черноволосый, довольно смуглый, со сверкающими тёмными глазами, но отдалённо чем-то похожий на свою мать. Серрель очень удивилась, увидев, что её наставница оказалась коронованной владычицей огромного, величественного замка, и поклонилась ей.
— Ты нужна мне сейчас, Владычица гор, морей и целого мира Элайи, — сказала она, приветствуя королеву.
Та сдержанно засмеялась.
— Быть бы мне такой владычицей, многое было бы совсем иначе, чем есть. Для чего ты пришла ко мне, Серрель?
Та выпрямилась.
— Как видишь, великая госпожа. Я пришла сказать, что больше не в силах выполнять твою задачу. Я не могу бороться с той, кто сильнее нас.
Королева захохотала.
— Сильнее нас? Ты сказала — сильнее нас? Быть может, она сильнее тебя, потому что твоих мощей не хватает на то, чтобы справиться с девчонкой, но не меня. Если не возражаешь, я возьмусь за неё. Но не напрямую, потому что её не схватишь голыми руками. Мне нужен волшебник?
От неожиданности Серрель икнула и попятилась, а незнакомый воин-принц в чёрных доспехах насмешливо осклабился.
— Во… волшебник? Какой волшебник?..
— Тот, что живёт в вашем городе, дурочка, — не менее насмешливо ответила Королева. — Напряги свою память и вспомни.
— Но я не знаю в нашем городе никаких волшебников, — возразила та.
— Не знаешь? Сейчас тогда вспомнишь. Он живёт в вашем городе уже почти четыре года и делает вид, что обучается в семинарии для жрецов. Теперь помнишь?
Серрель замотала головой.
— Нет… я не знаю такого. Хотя знаю, что там учится некий Этт Мор, о котором ходит молва, что он странный и непонятный молодой жрец, и то, что он тайком покидал семинарию, встречаясь с…
— Довольно! — оборвала её королева-наставница. — А говоришь, что ничего не знаешь. Он и есть волшебник. Повлияй на него, сделай что-нибудь, причини ему вред — и ты привлечёшь к себе внимание его подружки. Бросишь ей вызов — и, поймав её, приведёшь ко мне. Или, лучше, приведи ко мне Этта Мора, и пусть она об этом узнает, тогда она обязательно придёт ко мне, чтобы освободить его, и окажется в моих руках. А я уже решу сама, что с ней делать. Поняла?