— И что, ради того, чтобы сделать счастливым какого-то пришельца с далёкой звезды, я должна стать его женой? А потом, когда он отыщет портал, отправиться с ним к той самой звезде, в неведомый мне мир под названием Эрра? Или как там его…
— А главная задача хорошей жены — сделать так, чтобы её муж не улетел от неё на далёкую звезду, — резонно выдала Мелла. — Если она создаст уютный мирок, который он не захочет променять на Эрру…
— В общем, так, — неожиданно заявила Трисия. — Это всё просто разговоры вокруг да около, а суть одна. Если ты закончишь обучение в пансионе и не выйдешь замуж, то опозоришь себя, директорат и весь пансион. Когда было такое, чтобы выпускницы пансионов госпожи Наофин оставались старыми девами?
— Как-то было, — Мелла посмотрела на неё глазами, в которых ясно читалось напоминание о том, что та успела забыть или пропустить. — В одном конкоре со мной была Эйна Ридд… она не вышла замуж, так и осталась одна, считая себя некрасивой и неспособной на любовь. Но это не твой случай, Аула.
— А может быть, Аула, ты хочешь пойти в преподавательницы пансиона? — спросила Трисия, глянув на младшую сестру внезапно заблестевшими глазами. — Они ведь не выходят замуж и посвящают свою жизнь благородному делу, обучая будущих жён и матерей, это их миссия.
— У каждого здесь своя миссия, — со вздохом ответила Аула. — Я не хотела никогда и сейчас тоже не собираюсь становиться преподавательницей в пансионе.
— Тогда — стать няней и посвятить свою жизнь чьим-то детям, как Эйа? Хотя её время пришло, точнее, за ней явился её жених, которого она в своё время отвергла…
— И няней я тоже становиться не хочу, — Эйа в сердцах оторвала второй лепесток.
— Тогда, может быть, жрицей?
— И жрицей тоже, — и третий лепесток оказался сиротливо лежать на коленях Аулы Ора, кутаясь в волнистой ткани лёгкого нежно-фиолетового в синюю крапинку, с двумя полупрозрачными юбками, надетого поверх тонкого лафитового корсажа, в котором нельзя было вспотеть, поскольку он приятно холодил тело в жаркую погоду, а в холодное время — замёрзнуть, потому что чудесная ткань собирала тепло от тела и отдавала его обратно.
— Тогда тебе остаётся один путь, — сказала Мелла.
— Я знаю. Но позвольте мне выбирать самой своим сердцем.
Из уст Меллы вырвался маленький смешок.
— Выбирать сердцем… из кого? Ты с таким восторгом нам всё время рассказываешь об этом капитане Вероисе, что мы решили… в общем… если он приедет в гости и после этого ты не станешь его женой, тогда мы все сочтём тебя безумной, ни больше и не меньше…
— Да, — поддержала её Трисия. — Именно так…
Аула подняла на них внезапно потемневшие, как морская гладь перед бурей, глаза.
— Безумной?.. Вот даже как… хорошо… сейчас вы увидите самое настоящее безумие… глядите!
Не зная, как скрыть то сложное чувство, которое возникло в глубине души Аулы в ответ на эти слова, она отвернулась от сестёр, подошла ближе к воде, зашла в неё по колено, замочив низ платья, и устремила взгляд на прозрачную, спокойную водную гладь, нарушаемую время от времени лёгким ветерком и движениями резвящихся озёрных обитателей. В глазах её, больших, голубых и прозрачных, как это озеро, не было слёз, но было что-то иное. Отрешившись от всего мира, она словно проникала в самую суть воды, рождая в ней совершенно новые токи и движения. Слившись внутренне с незримой сутью воды, Аула словно утопала и растворялась в ней, или же происходило наоборот — точно она не знала. А когда пришла, наконец, в себя, то обнаружила, что всё озеро словно превратилось в бурлящий мутный котёл, содержимое которого бесновалось, грохотало и дыбилось неведомыми вихрями, чудовищные волны поднимались ввысь, а она сама была щедро с головы до ног облита водой, облеплена водорослями, тиной, пиявками и мелкими донными созданиями, поблёскивающими в дневном свете, как маленькие звёздочки.
Трясясь от ужаса, старшие сёстры стояли поодаль. Очевидно, они вовремя успели отскочить, прихватив своих младенцев, и теперь чертили в воздухе круги, словно защищаясь от какого-то наваждения. Взбесившееся озеро успело лишь немного обдать их прохладной водой, и они выглядели куда лучше, чем Аула — мокрая, с распустившимися волосами, горящими глазами и облепленная всем, что могло подняться со дна озера. Само же озеро теперь выглядело как чудовищный котёл, содержимое которого только что перемешали исполинской ложкой.
— Ч-что эт-то б-было? — заикаясь, спросила Трисия, которая успела выйти из оцепенения раньше другой сестры.
— Это было безумие, — бросила ей ответ Аула слегка хриплым голосом, выбираясь из воды и отправляясь отмываться к шумевшему совсем близко небольшому водопаду, образуемому небольшой речушкой, впадающей в озеро. — А вот то, что вы хотели им назвать, называется иначе.
— Нет, Аула, это то, что ты сделала, называется по-другому, — возразила Трисия. — Колдунья! Если об этом узнают в селении…
— Ну и пусть! — прокричала Аула, выглянув из-за ветвей кустарника, где совершала омовение в чистой воде. — Мне всё равно, что обо мне подумают, но даже если я буду осуждена, это будет вам уроком.
— Уроком… да…
Трисия поглядела на старшую сестру, которая опомнилась только сейчас и сидела на земле, вытирая руками вспотевший лоб.
— Даа, такого ещё никто не видел, — прохрипела Мелла. — Странно, что наши малютки не проснулись. Но, всё равно, Аула, хоть ты нас всех тут утопишь, спалишь или разорвёшь в клочки своей непонятной силой — ты всё равно выйдешь замуж, как только окончишь пансион, неважно, за капитана Вероиса или кого-то ещё…
— Да уж это мне решать, за кого, — буркнула Аула, с силой выжимая воду из подола и выбираясь на поляну. — За кого мне суждено выйти, тот ко мне и явится и ему я не смогу отказать. А вас я попрошу не совать свои длинные носы в мою жизнь.
— Какая благодарность… — всхлипнула Трисия. — Как мы можем это терпеть, Мелла? Расскажем всё батюшке с матушкой?
— Не надо, — Мелла сделала правой рукой останавливающий жест, немного выставив её ладонью вперёд. — Как бы нам не было от этого хуже. Пусть разберётся сама.
— Как так, ты боишься? — удивилась Трисия.
— Признаюсь честно, да. Помнишь, она нам говорила про какую-то загадочную силу, что живёт в ней? Точнее, она говорила своей няне, а мы слышали и сами ощущали в ней это. А теперь, похоже, мы разбудили в ней это своими колкостями и попытками всё время вмешиваться в её судьбу. Я знала — однажды гром грянет, и вот — он грянул.
— Как это на тебя не похоже, Мелла… что эта её тайная сила с тобой сделала, а?
— Пожалуйста, Трисия, прекрати… пора уже нам действительно повзрослеть.
— Пожалуй, повзрослеть пришла пора вам обеим, — ответила Аула, всё ещё сердясь на них и расхаживая босиком по изрытому загадочной бурей берегу озерца.
Она поднялась на ноги, всё ещё дрожа, и поглядела на малышей в корзинках, которые как ни в чём не бывало посапывали в тени, отбрасываемой густыми зарослями вдовника и не столь частого здесь тимана. Небесное Око уже перекатилось на восточную половину небосвода, а значит, пришла пора заканчивать прогулку и, вернувшись в дом, заняться более «взрослыми» делами.
О происшествии на озере сёстры решили умолчать. Однако в скором времени весь Авингор гудел, как гнездо кнаутов, обсуждая недавно произошедшее «загадочное и непостижимое бедствие», в которое попали три молодых женщины с совсем маленькими детьми, но, к счастью, остались живы. Старожилы, вспомнив множество баек и слухов, стали всерьёз опасаться, что в скором времени несчастье в виде губительного смерча может настигнуть их дома и всё селение, перевернув его вверх дном, разрушив жилища и превратив всё в грущу костей и щепок. Тали даже поговаривать о том, что кто-то из селян своей неправедностью разгневал местных духов, в которых многие уже здесь не верили, и стали искать виновных, чтобы предать их «справедливому народному суду». Один лишь возничий Дэбо оставался в стороне от этих страстей, полагая, что чужие боги не могут на его разгневаться, пока он помнит и чтит своих.
И в самый разгар этих будоражащих кровь и щекочущих нервы событий и сплетен в Авингоре появился новый гость — из самой столицы. Он оказался настолько не похож на местных жителей своей элегантностью, учтивостью и нездешним выговором, что некоторые из старейшин с маху решили, что виновником недавнего неприятного происшествия, повторения которого ждали почти все авингорцы, был именно это похожее на человека существо. И что его приезд вполне мог означать, что скоро разразится смертельная буря. В общем, не успел капитан Вероис Сенам прибыть в это селение, как его встретили несколько местных пахарей и кровельщиков, нанятых старейшинами нарочно для поимки виновных в некоем ужасном деянии против Природы, окружили и повели в дом старейшин. Те долго допрашивали гостя, выясняя, откуда он прибыл, к кому, зачем и который раз, и, наконец, решили отпустить, однако один из местных «судей» всё же засомневался.