Пролог
Пролог
Тьма окружала её. Тьма и боль. Хотелось завыть в голос, умолять не причинять ей боль, но она понимала, что это бесполезно, это лишь пустая трата времени. Она слышала их. И пусть они молчали, но она слышала их. Мария знала, что эти п…донки собирались с ней сделать и от этого знания её сердце замирало, болезненно сжималась. Она понимала, что Макс не успеет.
Когда новая волна боли накрыла её, девушка пожалела, что не в состоянии отключиться и не быть свидетелем того, что с ней собираются сделать. Лучше уж умереть. Как она сможет смотреть Максу в глаза после всего этого? Боже, как же она понимала Михаэля.
- Не надо, - прошептала она разбитыми губами, но в ответ услышала лишь смех, противный и скользкий.
Этот смех обволакивал её, тянул на дно, и она понимала, что нет спасенья.
Удар. Вскрик. Повсюду кровь. Возбуждение.
Он больной убл…док и остальные не лучше него. И Макс не успеет, просто физически не сможет.
Снова удар. Крик боли. Звук ломающихся костей.
Теперь она оборотень и восстановится быстро, но лишь для того, чтобы это снова повторилось. Ведь это уже не первый раз, когда они ломают её, словно куклу. Сколько она здесь? Время стало для неё чем-то непонятным, чем-то застывшим и лишённым всякого смысла. Потому что он не успеет.
Прикосновение мозолистых пальцев к щеке вызывает приступ тошноты. Будь у неё возможность, она бы скинула руку, но, увы, у неё такой возможности нет. Когда же пальцы её мучителя медленно прочертили путь от её щеки к ложбинке между грудей, Маша начала брыкаться, не смотря на адскую боль во всём теле. Её жгло и воротило от этих прикосновений, потому что она знала, что последует после. Он говорил ей, расписал всё в красках, а она знала, была уверенна, что это не просто угрозы, он всё это сделает и с особой жестокостью.
- Принесите щипцы, - скомандовал её мучитель, и Маша внутренне содрогнулась.
- Ты думаешь это резонно? – поинтересовался другой голос, принадлежащий старику.
- Я хочу посмотреть, насколько она вынослива.
- Узнаю своего сына, - рассмеялся старик, а потом зашелестела одежда, послышались удаляющиеся шаги.
У девушки перехватило дыхание, когда те самые мозолистые пальцы, что прикасались к её щеке и груди, те, что ломали её кости, прикоснулись к её затылку очень нежно, а потом к узлу на ткани, что закрывала её глаза. Повязка сползал ей на шею, а Маша начала часто моргать, стараясь привыкнуть тусклому свету, что царил вокруг. Перед ней стоял всё тот же мужчина, который похитил её.
Маша знала его по воспоминаниям Вики, и она боялась его. Она боялась не только того, что он был сильней и мог сломать её, не прилагая особых усилий, она боялась ещё того, что не могла слышать его мысли. В данном случае лучше знать, чего ожидать от своего мучителя.
- Я хочу, чтобы ты кричала, - облизнув губы, предупредил её мужчина.
И она закричала, как только он сжал её многострадальные пальцы и послышался очередной хруст. Мария видела, что он упивался её болью, её страхом, её отчаянием. Она ненавидела его, себя. Особенно себя. За свою беспомощность. Слёзы начали застила глаза, а тело дрожать. Почему-то в голове всплыли строки из молитвы, и девушка начала тихонько их повторять, словно мантру.
Прикрыв глаза, Маша тихонько шептала слова, когда послышался жуткий вой. Вздрогнув, она открыла глаза и взглянула на своего мучителя. Тот выглядел недовольным, разозлённым. Он так запросто свернул шею своему единомышленнику, который рискнул подойти к нему, когда вой повторился.
- Даже не думай, что им удастся тебя забрать отсюда, - оскалился мужчина и быстро наклонился к Маше, лишь для того, чтобы грубо поцеловать.
Она бы вырвалась, наверное, если бы не сломанные кости, но, увы, его хватка была сильной. У неё просто не было шансов.
Когда же он прервал поцелуй, а потом отшвырнул её так, словно девушка ничего не весила, и начал трансформироваться, Маша услышала где-то на краю сознания голос Макса. Он звал её. Он пришёл за ней. Значит, скоро её мучения закончатся. Значит, скоро она окажется дома, среди семьи, в объятиях любимого. Надежда всколыхнулась в её душе, но новая порция боли и крик сорвался с её губ, обрывая мысли о надежде. Что-то горячее и острое вошло в её бок, заставляя девушку молить о смерти. Она задыхалась, рыдала, но старик, который только что вогнал ей нож под рёбра, был глух к её мольбам.