— Хм, — глубоко задумался Сильвестр, но не стал настаивать. — Надеюсь, вы, Ваше Величество, поможете скромному слуге осуществить сей замысел?
— Вы переоцениваете мои способности, лорд Сильвестр. В моём ведении лишь королевские покои. И даже они мне неподвластны. — Микая скользнула взглядом по спине ехавшей впереди танцовщицы. Та была облачена в песочный шёлк поверх чёрного нижнего платья и парчовый плащ цвета охры с меховым воротником. — Что я могу сделать для столь большого дела?
— Ваше Величество может дать своё благословение. Оно, несомненно, воодушевит всех причастных и принесёт народу добрые вести.
Генрих смотрел на картину перед собой и подумал, насколько та нелепа: полный лысоватый мужчина с толстой потной шеей в белом накрахмаленном воротнике и бархатном берете и тонкая миниатюрная женщина в закрытом платье и со строгой причёской. Трудно было найти более неподходящих друг другу людей. Разве что… нынешние король с королевой.
Белая лошадь Сильвестра вдруг испугалась чего-то в траве, заржала и рванула вперёд, а толстый индюк наклонился назад и едва удержался одной рукой за седло.
— Лорд Сильвестр, у вас всё благополучно? — бросила ему вслед Микая и поскакала за ним. Она в седле держалась безупречно.
В это время вернулся Арчивальд и гордо показал подстреленную куропатку. Вся свита одобрительно закивала. Никто не сомневался, что первым трофей добудет король. После этого все разъехались на поиски дичи. Собаки убежали вперёд. Пара соколов взлетела ввысь.
Танцовщицу король повёл за собой. Вручил ей в руки арбалет и с важным видом рассказывал, как им пользоваться. Она хихикала и смущалась. На жену король демонстративно не обращал внимания.
Микая не любила короля. Это было ясно с первого дня их брака. Но её уязвлённая женская гордость, несомненно, была удобным предметом манипуляций. И даже такой дурак как Арчивальд углядел это и использует.
Охотники зашли далеко в чащу. Королевское сопровождение поредело. Каждый намеревался добыть свою дичь. Арчивальд велел оруженосцу тревожить каждые кусты на случай птицы или зайца, но не везло.
Лес отвечал охотникам величавым спокойствием, бросал ажурные тени на их лица, накрывал холодной весенней свежестью. С листьев ещё не сошла влага дождливых дней, земля пахла сыростью, отпечатывала следы копыт и сапог. В вышине среди шорохов раздавался тихий щебет.
Как вдруг за деревьями раздался крик. Все бросились туда, сминая на пути ветки и траву, пока звуки не вывели их на поляну. На земле с задранным камзолом сидел лорд Сильвестр и кряхтел от боли. Рядом с ним гарцевал на коне и смеялся лорд Ларгель.
— Лорд Сильвестр не справился с конём и изволил упасть, — пояснил сквозь смех Ларгель.
— Ах ты, змей. Ты же нарочно припугнул мою лошадь!
— Вам стоило взять менее пугливого коня. Или вы купили настолько дорогого коня, что не проверили его качество?
Король и его свита вторили веселью. Генрих смолчал. Микая из вежливости пожурила Ларгеля:
— Недостойно смеяться над человеком, который ранен. Даже если он ваш соперник… на охоте.
— Я бы пожал ему руку, Ваше Величество, если бы он был ранен в бою, а так могу только смеяться, — смело заявил Ларгель.
А Сильвестр продолжал кряхтеть над ушибленной ногой и ругаться себе под нос, когда ему помогали встать слуги из его свиты.
— Боюсь, я не в силах продолжать соревнование, Ваше Величество, — обратился лорд к королю. — Вы разрешите мне удалиться?
— От тебя на охоте был один толк — повеселить меня. Считай, что дело сделано. Иди, — рассмеялся король, и униженного Сильвестра увели с поляны под руки.
В этот момент впереди что-то зашуршало, и король тут же крикнул собакам:
— Ату! Ату!
И те бросились в кусты.
— А Ваше Величество добудет мне мех на муфту? Я буду беречь её больше жизни, — прощебетала танцовщица. Она успела спешиться и сорвать белый цветок.
— Смотри. Я добуду столько мехов, что хватит на плащ, — усмехнулся Арчивальд и помчался на коне сквозь ветки за собаками.
— Ах, Его Величество так умел и благороден. И так заботится обо мне. В спальне я отплачу ему своей преданностью и любовью, — проговорила мечтательно танцовщица, словно ни к кому не обращаясь, словно, кроме неё, тут никого не было, но её слышал каждый из свиты и в особенности…
Резкий хлопок привлёк внимание всех людей поблизости. Розалин с несчастным видом прижала ладонь к ушибленной щеке, цветок упал на землю, а Микая стояла над ней с занесённой рукой, и во взгляде горели угли.
Король очень скоро вернулся с пустыми руками и сразу заметил заплаканное и покрасневшее лицо своей любимицы.
— Кто посмел коснуться тебя? Испортить твоё лицо? — требовательно спросил Арчивальд.
— Ваша… гостья неподобающе себя вела, Ваше Величество, — первой ответила королева, и именно её Арчивальд меньше всего хотел сейчас услышать.
— Да как ты посмела коснуться моей собственности!
Услышав о собственности, танцовщица тихо ахнула, но ничего не сказала. Только продолжала изображать несчастный вид. Неужели эта девчонка и впрямь думала, что король в неё влюблён? Глупая. Король Арчивальд не любит никого. И королева Микая это отлично знала.
— Ваша «собственность» находится там, где ей не надлежит, и говорит слова, которые ей не надлежит произносить, — холодно сказала она. — За подобное непотребство королева имеет право отрезать ей язык, но не желает расстраивать Ваше Величество.
При этих словах Арчивальд вскинул со своего плеча заряженный арбалет и направил на Микаю. От этого жеста все потеряли дар речи, в том числе и королева. Стрела смотрела прямо ей в грудь, а палец короля лежал на спусковом крючке.
— Я решаю, кому говорить, кому молчать, а кому отрезать язык. И тот, кто посягает на моё право, заслуживает смерти. Выбирайте, леди: стрела или кинжал?
Над поляной повисла зловещая тишина, только ветер шелестел ветками. Глаза Микаи были полны возмущения. Генрих быстро спешился и опустил арбалет в руках племянника.
— Ваше Величество, похоже, много выпили и не вполне осознают, что делают, — ровно произнёс канцлер, но глаза были строги.
— Пф, — только фыркнул Арчивальд и закинул арбалет обратно на плечо. — Ты иногда такой же скучный, как твоя королева. Вам стоило пожениться, — бросил он, вскочил на коня, подсадил к себе в седло танцовщицу и ускакал.
Королева осталась стоять на месте, не опуская головы.
— Ваше Величество… — канцлер хотел подать ей руку, но она резко вскинула свою, подозвала лошадь, вскочила в седло и поехала вперёд.
***
Ивор нёс в котомке гору овощей, а в руках внушительный мешок муки. Талия нагрузила его как вьючную лошадь и настаивала запастись ещё. Ивор пытался остановить её, но Талия по-детски закатила глаза:
— Что? Вас такая орава иногда может нагрянуть — и всех накорми! Пора брать плату за обед.
Иногда Ивор забывал, насколько много она для всех делает: и покормит, и одежду заштопает, и воду с колодца принесёт, и постирает. Подпольщики увлечены большими планами о мести и справедливости, но без этой бытовой заботы вряд ли далеко бы ушли голодные и грязные, в рваных штанах и рубахах.
Конечно, Талия не обслуживала всё сопротивление, только тех, кто жил в основном убежище, как Ивор и Витарр, или часто туда захаживал… некоторых уже нет в живых, и Талия всегда тяжело это переживала.
В последний раз Ивор был слишком пьян, чтобы заметить, с какими слезами на глазах Талия стирала окровавленную одежду, как натёрла о неё руки. Нет, конечно, он был слишком занят собой и своими переживаниями! Заставил её волноваться.
— Прости, что мы взвалили всё это на тебя, — сказал он, и Талия сначала удивилась таким словам, а потом пожала плечами.
— А что мне ещё делать? Я только это умею. Вот бы мне помогать вам в остальных… делах.
— Не надо. Ты делаешь достаточно. Благодаря тебе, у нас есть тёплое место с горячей едой, и мы можем возвращаться домой со спокойной душой.