— Как и твоя сестра…
— Слушай. В городе ходят слухи. Ты часом не из этих, что короля хотят убить?
— Ты только по городу не ходи с таким вопросом, — невесело усмехнулся Ивор.
Они были одни среди могильных камней. Мертвецы не выдадут их тайны. Мальчишку же не волновало, слышал ли их кто-нибудь. Он ещё раз вытер щёки, глаза и нос и серьёзно посмотрел на Ивора.
— Меня зовут Шин. И я хочу вступить к вам.
***
Микая никогда не была в дворцовой темнице. Особенно по ту сторону закрытой двери. За ней бесцеремонно повернули ключ и оставили наедине с тесными стенами и резким тошнотворным запахом от сенной подстилки. На полу стояла крохотная лучина. В углу слышались зловещие шорохи и попискивание.
Несколько минут она стояла подобно каменному изваянию, и лишь грудь под тёмным платьем вздымалась от возмущения.
Жизнь в этом дворце с самого начала была похожа на шторм. Куда бы ни качнулась лодка, не находилось безопасного места. Микаю постоянно склоняли над сердитыми волнами и заставляли смотреть и бояться, пока пенные брызги лизали щёки.
Её сделали королевой, но обращаются как с пешкой. Она ходит как пешка. Притворяется пешкой. Но в её праве пересекать всё шахматное поле и подходить вплотную к врагу. Оставалось держать это в тайне, чтобы её не удалили с доски.
Арчивальд ворвался в её покои в распахнутой рубахе и с раскрасневшимся лицом. Микая только успела встать с кресла, как Арчивальд схватил её за плечи и швырнул на пол так, что перехватило дыхание.
— Ты убила её! — орал он, и его крик слышал весь коридор.
— Ваше Вел… — только успела сказать Микая, когда по губам ударили.
На языке появился металлический привкус, а на шее крепкая хватка. Он готов был убить её. Хотел этого. Только голоса прибежавших гвардейцев заставили короля остановиться, осознать. Но он не собирался успокаиваться.
— Бросьте её в темницу. Проведите расследование. И, клянусь всеми богами, если это она убила Розалин, я скажу палачу перерубить её тонкую шею.
Королю пришлось повторить трижды и пригрозить гвардейцам казнью, прежде чем они решились исполнить такой приказ.
Три года на троне. К ней подсылали соглядатаев. Она терпела насмешки и побои от человека, чья ненависть к ней взаимна. О королеве и ныне шепчется весь дворец, болтают в народе разные глупости. Чем ещё можно задеть Микаю Валдис?
И всё же она не могла унять дрожь в руках. Её гордость тоже кое-что значила.
Когда в двери повернули ключ, стояла уже глубокая ночь. Но в темницах её не различают, тут всегда темнота. Королева встретила посетителя с гордо поднятой головой. Но помятое платье, растрёпанная причёска и разбитая губа в свете факела ясно говорили о том, как с ней обошлись.
— Вы пришли разделить мою участь, канцлер? — голос Микаи звучал холоднее каменных стен.
— Я пришёл избавить вас от неё, Ваше Величество.
Генрих Уриен прошёл в камеру и сморщил нос. Не смог скрыть этого.
— Вы могли прислать слугу, — заметила королева.
— Не мог. После того, что сотворил мой племянник, я хотел лично извиниться перед вами и проводить вас в ваши покои. Прошу вас.
Он галантно подал руку и пропустил королеву выйти первой. Её это не удивило. Всегда, когда с Микаей обходились дурно, появлялся Генрих Уриен. Всегда в точно выверенное время и место.
— Ваши извинения не станут извинениями Его Величества, лорд канцлер. Подобное поведение недопустимо. Я не какая-нибудь служанка и не стану терпеть подобное обращение.
— Не служанка. Это верно, — глубокомысленно произнёс канцлер, словно припомнил что-то… или кого-то.
— Кроме того, меня беспокоит безопасность дворца, — продолжала по-деловому королева, словно она только что сидела не в темнице, а в тронном зале. — Какое это по счёту убийство за последнее время? Лорд канцлер, вам следует выгнать командира стражи и назначить на эту должность более компетентное лицо.
— Командир стражи непременно получит свой выговор. Уверяю вас.
Весь путь до комнаты королева шла на шаг впереди канцлера с гордой осанкой как хозяйка положения. Произнесла «недопустимо» бессчётное число раз, отругала всех и вся. Напрасно Генрих рассчитывал на благодарность, и что спасённая дева чуть ли не кинется ему на шею.
Гордость этой женщины непоколебима.
***
Наутро Генрих только успел одеться, когда к нему в покои влетел взбешённый Арчивальд.
— Это ты её выпустил!
Генрих и бровью не повёл. Лишь махнул слугам удалиться, а сам продолжал смотреть в большое зеркало и поправлять изумрудную брошь на шейном платке.
— Дядя!
— Тише, Арчивальд. Хочешь опозориться на весь дворец снова?
— Опо… что ты вообще несёшь? Розалин убили! Повесили прямо над моей кроватью. Это просто…
«…недопустимо. Да», — мысленно закончил Генрих и чуть улыбнулся своей шутке, которую племянник, без сомнения, не понял.
— Что ты стоишь и красуешься? С тобой разговаривает твой король!
«А теперь он почувствовал себя королём. Только что орал как дитя малое».
— Почему ты выпустил эту кобылу, хотя я запретил? Она убила мою Розалин.
Генрих неторопливо оттянул манжеты на рукавах и только после этого повернулся к Арчивальду.
— Я выпустил королеву, Ваше Величество, потому что не она убила Розалин.
— Как не она? Да кто бы ещё?..
— Я.
Одно слово, и в комнате воцарилась тишина. Густая и вязкая, от которой могло запершить в горле и пропасть дар речи. Но лишь у того, кто не был готов. Кто вошёл сюда и попал в сети истинного хозяина положения.
Король от неожиданности отшатнулся. Генрих любезно улыбался ему, но глаза были холодны как камни склепа, безжалостны как старый грех.
— И я же приказал повесить её тело у вас, а затем и на площади.
— Ты… да как ты!..
— Все мы лишились своих «любимых собак», Ваше Величество. Так давайте вместе начнём всё сначала и будем ладить. Ради блага страны.
========== Глава 13. Дар ==========
— Седрик Гарден и вся его семья покинули столицу, лорд канцлер. В поместье никого не осталось. Дозорные видели, как они направлялись на север.
Генрих стоял лицом к окну и слушал доклад. Серую брусчатку перед дворцом золотило вечернее солнце. Недавно на том месте спрыгнул с коня разгневанный Седрик. Теперь он ускользнул из лап тени и отправился одни боги знают куда, держа в мыслях обиду на королевский дом.
— Полагаю, это к лучшему, — заключил командир стражи.
— Полагаешь? — обернулся к нему канцлер. — Румель, полагать буду я. А твоей задачей было исполнить всё, как приказано.
Командир напрягся. Канцлер редко звал его по имени — обычно, когда зол.
— Иди к хранителю канцелярии, — продолжал Генрих, — найди документы со списком имущества Гарденов и проверь каждый дом в стране. Найди Седрика.
— В каждом устроить пожар? — осторожно спросил Румель, но канцлер так сверкнул на него глазами, что он больше не стал уточнять.
Румель занял эту должность после смерти прежнего командира стражи. Тот, как и многие, погиб вместе с королевской семьёй, и во дворце стало пусто. На многие посты нанимали новых людей.
Ликованию Румеля не было предела, ведь он много лет добивался повышения, выслуживался перед командирами, но у них всегда находились кандидаты получше. Румель и мечтать не мог, что его старания заметит лорд Генрих.
Румель помнил свою первую встречу с ним. Сначала он даже решил, что перед ним сам король и назвал его «Величеством» — такая аура власти исходила от этого человека. Лорд Генрих только откашлялся, ничем не выдав свои чувства. Они поговорили, Румель отвечал уверенно и как по уставу. Всё шло хорошо, как вдруг напоследок Генрих загадал ему загадку:
«Люди собрались на торжество. Один притворится, что торжество настоящее. Другой сказал бы правду. И лишь для одного торжество воистину радость. Кто есть кто?»
Румеля поставило это в тупик. Чего он не ожидал, так это загадок и шарад.