По правую же было пусто, словно за невидимой стеной. Там стояла королева и смотрела на мёртвого быка. Его глаза невидяще глядели вверх. В них отражался купол неба. Дело шло к вечеру, и костёр в жаровне горел всё ярче, а кровь быка темнела на камнях.
«Как это похоже на Арчивальда: сделать и бросить».
Микая достала из кошеля серебряный и протянула своему стражнику:
— Дерек, найди телегу и распорядись отвести тушу к мяснику. Пусть приготовит и раздаст беднякам в честь праздника. Приказ королевы. — Стражник засомневался и неуверенно переглянулся с товарищем. — Я буду здесь с Фриденом, — добавила Микая. — Скорее исполни приказ и возвращайся. Потом найдём лошадей и вернёмся во дворец.
Королева осталась на месте и посмотрела на другую половину площади, где в танце мелькали цветные пятна нарядных горожан. С её стороны был только мёртвый бык и кровь на камнях.
***
Подмастерье сапожника Элиаш бродил среди людей и поедал на ходу сладкий рогалик. Вслушивался в музыку и с удовольствием втягивал носом прекрасные съестные запахи. Жаль, что в этом году цены взлетели, и удавалось купить уже не так много, как хотелось. Но люди радовались любой малости.
Сапожник сейчас где-то пил и наконец-то отпустил своего подмастерье погулять, и Элиаш собирался насладиться каждой минутой отдыха. Вот только идущий рядом Шин пинал все встречные камни и не слишком наслаждался праздником. И зачем Ивор попросил погулять с мальчишкой? Тот сам не веселится и другим не даёт своим кислым лицом.
Кроме того, Ивор предупредил, что Шин начнёт расспрашивать про убежище и ресурсы подпольщиков, и запретил отвечать. «Чем меньше знает, тем в большей он безопасности», — сказал Ивор. Когда Шин понял, что его до сих пор не принимают как полноценного подпольщика, то страшно обиделся. Элиаш лишь похлопал его по плечу.
— Да брось. Ивор просто заботится о тебе. Меньше знаешь — лучше спишь.
— А ты знаешь, где убежище?
— Тихо ты. Знаю. И именно благодаря тому, что не болтаю о нём посреди улицы. Поумнеешь, и тебе доверят.
Шин коротко фыркнул. По его мнению, и Элиаш, и Ивор слишком задирали нос и считали Шина ребёнком. А Ивор так вообще носился с ним как нянька: то нельзя, это опасно.
У Шина существовало всего одно желание — отомстить за сестру. Неужели так трудно понять и помочь? Сестра…
Пара воробьёв приметили возле пекарни стол, где пекарь выкладывал праздничную выпечку на продажу. Они спикировали вниз и каждый успел выклепать по кусочку, прежде чем пекарь прогнал их, пригрозив выщипать как кур.
«Глупый воробушек» называла Шина Розалин.
Их родная деревня стояла под кроной огромного дерева, и у них сроду не водилось воробьёв, разве что пустынные жаворонки мимо пролетали. Но однажды торговец, который владел практически всем в деревне, привёз из Валенса клетку с воробьями… и упустил их. Птиц через некоторое время обнаруживали у себя в тени крыш то одни соседи, то другие, и вскоре по деревне летали целые стаи этих воробьёв.
Ценность в глазах торговца птицы тут же потеряли и превратились в неугомонных обитателей деревни, клевавшими все плоды, до которых дотягивались. Из-за этого многие не стеснялись гонять их, в том числе и дети… и Шин тоже для развлечения.
Однажды он даже попал палкой в одного. Воробей упал и оттопырил крыло, чирикал и пыталась сбежать. Шин схватил птицу и победно принёс домой. Розалин покачала головой.
«Глупый воробушек, — сказала она. — Ему больно». После этого она выходила воробья и отпустила на волю, а Шина попросила никогда не бить их. Всё равно от плодов так не отвадить.
Шин закатил глаза и забыл бы про это, но тот воробей начал иногда возвращаться. Розалин всегда собирала для него крошки и кормила. А вот от Шина все окрестные птицы разлетались в испуге. Он перестал гонять их палками и другим мальчишкам не давал. Вдруг среди птиц окажется любимый воробей Розалин?
У сестры всегда было доброе сердце. Это её погубило. Она продала себя, позволила использовать, чтобы Шин и мать имели монеты. Глупая сестра. Шину это было не нужно, он бы позаботился о себе сам, заработал бы как-нибудь и для мамы. Зачем? Зачем Роза пошла во дворец?
Элиаш доел рогалик, поискал глазами ближайший огонёк, но не нашёл, а потому стряхнул крошки с пальцев прямо на землю.
— Кто у тебя умер? — вдруг спросил его Шин.
— Чего?
— Ивор сказал, что у всех, кто… общем, у всех кто-то умер.
— Отец и мать, — глухо отозвался Элиаш. Доставать из узелка последний рогалик тут же расхотелось. Сладость стала на вкус как пепел. — У нас сапожная мастерская была в том квартале. Маленькая. Родители рано ложились и рано вставали, а я в тот вечер убежал погулять с друзьями и…
Элиаш вздохнул. Умеет же Шин испортить другим праздник. Хотелось забыть обо всём хотя бы сегодня. Не вспоминать вид сгоревшей мастерской и почерневшие тела под обломками. Родители лежали в обугленных постелях. Элиаш надеялся, что к тому моменту, как огонь добрался до них, они уже не чувствовали боли.
— Ты хочешь отомстить за них? — не унимался мальчишка.
— Хочу.
— А если бы мог сделать это прям сегодня? Сейчас?
— Ну тебя, Шин. Ты чего удумал?
— Хочу знать. Если бы к вам в руки попал убийца родных, каждый из вас бы захотел отомстить?
— Каждый.
— И Ивор тоже?
— Особенно Ивор.
— Он не даёт мне ничего сделать.
— Как и Витарр нам всем.
— Они точно не предатели? Вдруг в ваши ряды проникли…
— Эй, — одёрнул мальчишку Элиаш и увлёк за локоть в пустой переулок. — Слушай внимательно. Витарр и Ивор собрали нас. Если бы не они, ничего б не было. Никакой цели. Правда… — Элиаш замялся и Шин тут же ухватился за его сомнение.
— Что «правда»?
— Лучше б нас вёл Ивор. Он хоть что-то делает. Витарр только разговоры ведёт.
— Видишь!
— Что вижу?
— Не все из вас всё делают правильно. А значит и слушать их необязательно. Элиаш… я тут услышал… король с королевой будут на площади.
Да многие об этом слышали! Проблема в том, что рядом с ними всегда ходило с пару дюжин, а то и больше стражников, а на крышах караулили лучники. Но Шин не унимался, и Элиаш решил сводить его на площадь, чтобы тот сам посмотрел, на что его подбивает. Если мальчишка не сошёл с ума, то присмиреет.
Элиаш и сам присмирел после казни Робера. Он был с Ивором, когда они хотели его спасти. Элиаш боялся смерти, но всё равно вызвался пойти. Он верил, что раз дело правое, то боги будут благосклонны. Но не были. Позволили умереть Дейну, Уильяму и другим. Элиаш сам едва уцелел в той стычке и долго не мог забыть смерть товарищей и покрасневшие от крови белые цветы на их одежде — символ их сопротивления. Умершие уже не смогут отомстить.
В конце Ивор отступил, позволил Роберу умереть. Элиаш не знал, что тогда чувствовал: разочарование, что всё было напрасно, или облегчение, что не нарвался на чей-то меч или стрелу.
Если бы только они могли победить наверняка. Не бросаться на мечи, а действительно иметь хороший шанс на победу. Если бы им повезло.
Когда Элиаш и Шин пришли на площадь, быка уже зарезали, а королевская карета в сопровождения стражи ехала вдалеке ко дворцу.
— Ну вот, мы опоздали! — топнул от досады Шин.
— И хорошо, — похлопал его по плечу Элиаш. — Боги дают нам знак, что не сегодня. Есть разница между, — Элиаш понизил голос, — «умереть по имя справедливости» и «умереть по дурости».
«Боги, я говорю, как Витарр! Это из-за него же мы потеряли столько времени!» мысленно щёлкнул себя по лбу Элиаш.
Он хотел добавить ещё что-то, но заметил, как Шин смотрит куда-то вперёд. На той стороне площади было пусто. Стояла лишь одна женщина с серебряным украшением в волосах, а рядом с ней двое стражников в красных мундирах. Ветер донёс слова.
— Дерек, найди телегу и распорядись отвести тушу к мяснику. Пусть приготовит и раздаст беднякам в честь праздника. Приказ королевы.