— Нет.
— Тогда вы проиграете.
— Мы выиграем, — решительно сказал Ивор.
— А так ли нужно вам выигрывать?
Ивор нахмурился.
— О чём это вы?
— Хотели мы того или нет, переворот свершился. У власти встали другие люди, и мир от этого не развалился. Многим людям всё равно, кто правит, пока это не заденет их лично. Как вас. У вас зияет рана от потери близких, но и она в конце концов заживёт, вы живы и будете жить.
— С таким-то королём? Не чувствуем мы жизнь в безопасности! — возмутился Ивор.
— Если начать новую войну, то в безопасности не будет никто, смерти неизбежны.
— Значит, по-вашему нам стоит смириться и забыть о справедливости?
— Мести, — поправила Микая. — Может, и стоит. А может, от смерти некоторых людей мир и впрямь станет чище. Я только вижу, что вы — люди, застрявшие в своём прошлом. Не можете его отпустить и держитесь за свои раны, оправдываете ими свои поступки. Но на самом деле не можете изменить ничего. Боретесь впустую, потому что вам больше не за что держаться.
— Значит, вы осуждаете нас, — кивнул Витарр, словно подтверждения этой мысли и ждал весь разговор.
— Не осуждаю, — возразила Микая и печально улыбнулась. — Потому что я такая же.
Витарр удивлённо посмотрел на неё. Ивор подумал, что они, наверное, оказались теми редкими людьми, кто видел улыбку королевы. Но её печаль, смысл её слов.
«Я такая же», — это значило много.
— Витарр. — Королева назвала его настоящим именем и заглянула в лицо. Огоньки свечей отражались в её чёрных, как колодец, глазах. — Дворянство уже крепко держится за нынешнюю власть. Чтобы победить убийц и предателей, нужна поддержка армии и народа. У вас этого нет… даже у меня нет.
— А если будет?
— Тогда встанет два пути. Первый: придётся снова утопить дворец и столицу в крови. Второй: узнать имена всех, кто был причастен и пролить только их кровь. Я выбрала второй путь. Быть может, ошиблась. Но выбрала. Каким путём пойдёте вы, и какой из них ведёт к справедливости, решайте за себя сами.
Она перевела дыхание и снова спрятала ладони под стол. Кажется, она теребила рукав. Подпольщики опустили глаза и каждый ушёл в свои мысли. Витарр вдруг что-то припомнил.
— Вы говорили, — начал он, — что потеряли кого-то не только во время пожаров, но и после. Кого?
Микая печально прикрыла глаза.
— Помните, кого во всём обвинили?
— Какого-то рыцаря или лорда, — пожал плечами Ивор. — Его имя заменили в рассказах на Предателя и Убийцу.
— У него было имя. Его звали Кристиан Ваэль… — Микая с горечью сжала ладони. — Он был моим возлюбленным женихом.
========== Глава 17. Договор ==========
Ивор ждал у двери своей комнаты. Оттуда доносились шорохи и тихие голоса. Он чувствовал внутренний подъём, словно мог свернуть горы. Будто боги, равнодушно взиравшие на них с вершины горы, наконец, откликнулись и дали помощь, откуда никто не чаял. Надежду в виде одной хрупкой ласточки.
Не все это поддержали. Витарру ещё долго предстоит справляться со всеобщим ворчанием и доказывать, что он не сошёл с ума. Ничего. Ивор возьмёт всю вину на себя. Ведь это он первым поверил, он сделал первый шаг, и во дворце этот шаг обернулся для него спасением. Его друзья не правы. Подобное доверие не призрачно, оно крепче железа. Острее меча. И веет надеждой на будущее.
Утром Ивор зашёл к Шину, который теперь жил с Элиашем, и рассказал им всё. Мальчишка был в ярости. Готов был всё крушить и ломать. Ивор чувствовал себя перед его гневом наковальней, но позволил себя ударить.
— Вы предатели! Как вы могли такое решить?! Ты предал меня, Ивор!
Глаза Шина снова стали влажными. Ивор хотел обнять его за плечи, но Шин дёрнулся как от чумного.
— Хватит, Шин. Ты не прав.
— Она убедила вас. Вы поверили ей, а не мне! Не Розе.
— Тебе лучше уехать домой, Шин. Ради Розалин и твоей матери. Она умирает.
Шин неожиданно замолк и недоверчиво уставился на Ивора.
— Что ты сказал?
— Королеве передавали письма для Розалин. В последнем было сказано, что твоя мать совсем плоха. Поезжай к ней. Ты уже упустил шанс попрощаться с сестрой. Неужели простишь себе, если не увидишь и мать?
Ивор просто повторил ему слова Микаи, хоть и не сказал об этом. Королева говорила: «На то серебро, что я отправила в Элидар, можно построить небольшое хозяйство. Если у Шина есть голова на плечах, он выстоит. А здесь его ждёт только смерть. Не уедет — винить будет некого».
Шин после этого долго плакал. Сжимал в ладони браслет с колокольчиком, стучал покрасневшим кулаком об пол. Но не позволил Ивору его утешить. Считал, что его все предали. Но по-другому было никак.
Ивор попросил Элиаша проследить, чтобы Шин сел в повозку и уехал из города. Если же мальчишка после этого не поедет домой и всё же вернётся… Ивору хотелось думать, что он сделал для Шина всё, что смог.
За дверью в комнату послышался голос Талии.
— Ваши украшения…
— Оставь себе. Вряд ли «мятежники» были столь добры, что вернули мне драгоценности. Открыто носить ты их не сможешь, но, может, в будущем продашь. В любом случае они теперь твои.
Ивор неслышно усмехнулся. Наверняка Талия будет хранить их как сокровище. Королева за недолгие беседы успела её очаровать. «Вот уж не подумал бы».
Дверь широко открылась. Талия под локоть вывела Микаю. На королеве были её прежнее платье, плащ с капюшоном и тёмная повязка на глазах. Витарр запретил показывать ей убежище подпольщиков, и королева согласилась с его условием.
— Не повезло нам, снаружи зарядил ливень, — Ивор показал большим пальцем за спину, хотя королева не могла увидеть его жест.
— Значит, ты будешь меня провожать? — спросила она.
— Ага. И пешком. Уж простите, что ваш эскорт такой нищий.
Талия за королевой тихо прыснула. Королева приподняла бровь и промолчала. Ивор ступил на первую ступеньку и предупредил:
— Мне придётся вас понести, чтобы спустить.
Королева замерла на полушаге.
— Ты издеваешься.
— Ничуть. Здесь крутая лестница. С закрытыми глазами расшибётесь. Сильно мне надо собирать по полу королевские кости.
— Нахал.
— Какой есть.
Ивор поднял королеву одной рукой за бёдра. Она была такой лёгкой и худой. Микая вздрогнула и напряглась. Не расслаблялась, пока Ивор не спустил её по узкому пролёту и не поставил на ноги уже у подножия лестницы.
Когда он распахнул перед ней дверь, шум дождя стал ещё громче, а в проходе повеяло сквозняком. Но Микая стояла перед улицей, словно ощущала чудо. Ещё бы. Несколько дней сидела взаперти.
Ивор взял её за локоть и вывел наружу. Край кружевного рукава был оторван.
«Оставьте клочок где-нибудь в лесу, — сказала Микая, — это собьёт их со следа».
Глухой дождь прибивал капюшоны к голове, отяжелял плащи, бил крупными каплями по плечам. Ни единой молнии не прорывалось сквозь небо, и темнота предрассветной улицы почти ослепляла. Чёрно-серые силуэты спящих домов нависали над головой, сливались с тучами, сплетались в темноте в причудливых существ.
Но эти переулки Ивор знал слишком хорошо, чтобы заблудиться. По форме выступающих труб и балкончиков, он мог сказать, в какой части города находится. По звуку шагов мог определить, куда свернул. Сейчас под ногами хлюпала жидкая серо-бурая грязь, ближе к центральной улице она сменится на хрустящую крошку, чтобы на главной дороге окончательно перейти в чуть шершавый мощёный камень. Эти мелочи замечали только те, кто здесь живёт. Лордам из высоких дворцов и поместий они не ведомы.
Микая позволяла вести себя и то и дело старалась подавить пробивавшийся кашель. Свозь её платье Ивор ещё чувствовал жар, а на шее, лице и запястье синяки только пожелтели, но не зажили.
— Точно торопитесь вернуться?
— Если я останусь здесь, не случится ничего хорошего. Ни со мной, ни с вами.