— Другие раны есть? Любые…
— Только синяки. Ничего, что могло бы опорочить нашу королеву.
— Сделайте для неё всё, что полагается, — кивнул Генрих лекарю и обратился к стражнику. — Передай своему командиру, чтобы обыскал лес. Немедленно. Пусть возьмёт столько людей, сколько нужно. Найдите преступников и их лагерь. А городских привратников утром ко мне.
Канцлер так и не ложился остаток ночи. Свечи в канделябре успели истаять на три четверти. Мысли то и дело прокручивали события шаг за шагом: королеву похитили мятежники, увезли в лес и держали в плену, чтобы получить выкуп, королева сбежала, нашла дорогу через лес, но стража у ворот её не видела.
Если бы не синяки на запястьях и на шее, были бы все основания сомневаться в рассказе Микаи. И что оказалось бы хуже: что королева лжёт или что она говорит правду, и мятежники осмелились на такое? Почему сразу не потребовали выкуп, зачем ждали несколько дней?
Утром Генрих получил ответ на два из своих сомнений: в лесу нашли обрывок белых кружев точно с платья королевы, а городские привратники… под давлением признали, что отлучались в погоне за воришками. Генрих в ту же минуту велел высечь их и разжаловать.
Королева спасена. Она снова во дворце. Со временем выздоровеет. Всё будет как раньше. Ничто в этом тесном каменном мире не поменялось. Только Арчивальд устроил показательные причитания из-за возвращения «старой кобылы».
Жаль, что королева сбежала сама. Мятежникам бы пришлось высунуться из норы, чтобы получить свой выкуп, и тогда можно было бы отсечь им голову. Сейчас они снова затаятся, как крысы. Ещё и Седрик Гарден сбежал из страны.
До спокойствия далеко.
*
Ивор помнил, как он бежал по тесным переулкам и держал маленькую ладонь. Слышал игривый смех за спиной и сам смеялся. Тень высоких домов укрывала их от палящего солнца. Кто-то выплеснул из окна мыльную воду после стирки, и Ивор с Ирикой уворачивались от грязных брызг. Её туфли хлюпнули по луже и продолжали бежать за ним. И всему миру было их не догнать.
— Старая хозяйка узнает, что я ушла. Она всегда идёт в сад после дневного сна.
— А я скажу, что это я украл тебя.
Они целовались в тени свисающих с балконов лоз. Руки Ирики пахли землёй и цветами.
— Я не смогу остаться с тобой, — вдруг сказала она, и Ивор почувствовал, словно его ударили хлыстом.
Он взглянул на любимую, но это была словно не она. Ивор хотел что-то ответить, но внезапно её лицо стало обгоревшим, а глаза почернели. Вместо солнца всё вокруг заволокло красно-оранжевой дымкой. Заревом пожара.
Ирика смотрела на Ивора невидящим взглядом и, отпустив его руку, медленно отходила назад — в огонь.
Ивор бросился за ней, но оказался в другом месте. Красная дымка не исчезла, но теперь всё было на площади. Ивор стоял рядом с эшафотом и видел казни. Одну за другой. Он не различал лица казнённых. Они сливались одно в другое. Мужчины и женщины.
Ивору показалось, что среди них он увидел Ирику, но и её лицо тут же исчезло. Ивор увидел другое — Микаю Валдис. Он хотел остановить палача, но не успел.
Ивор лежал у себя в комнате на влажном от пота одеяле. Сквозь щели в окне просачивалось дневное солнце и подсвечивало пылинки. Ивор втянул носом воздух и понял, что запах стоит необычный. Он не шёл с кухни, не поддувал снаружи, а был прямо в комнате.
Долго принюхиваться не пришлось. Непривычно пахла подушка — дубовой корой и какими-то цветами. Конечно. Волосы королевы. Наверняка у неё стойкие духи. Даже сейчас Микая напоминала о своём присутствии.
— Кто такая Ирика?
Ивор вздрогнул от неожиданности и уставился на Микаю большими глазами.
— Для неё ты заказывал обряд памяти в храме.
Ивор кивнул сам себе. Напрасно он надеялся, что королева его не вспомнит. Она помнила всё.
— Моя невеста, — честно ответил он.
— Тогда у нас есть кое-что общее, Ивор.
Он встряхнул подушку и перевернул её другой стороной. Нечего тут всяким запахам витать. Полежал так немного… и перевернул обратно.
Витарр вернулся вечером. На пороге тряхнул головой, сбрызгивая редкие дождевые капли. Увидев дома Ивора, он спросил:
— Был на площади сегодня?
— Нет, а что?
— Нас объявили опасными преступниками.
— Да ничего нового.
— Вещали на всю площадь, как мы «похитили и собирались пытать королеву», но «Его Величество нашёл её прежде и спас», а «все виновники казнены на месте». Это если коротко. По словам глашатая, там в лесу вообще состоялось грандиозное сражение.
— Пф, серьёзно? — Ивор чуть не подавился от смеха.
— История должна была быть другой, — задумался Витарр.
— Да ладно тебе. Наверняка это они всё переврали, чтобы выставить нас злодеями, а короля прям благородным рыцарем.
— Нас не станут поддерживать, если будут считать, что мы пытаем женщин.
— А, вот что тебя волнует. Не переживай. Уверен, этим крикунам из дворца давно никто не верит.
— Найдутся те, кто поверит… Знать бы, к чему последние события приведут.
*
Пару недель спустя.
Собрание Совета проходило спокойно, не считая того, что пустовало три кресла из шести. Одно во главе стола прямо напротив канцлера принадлежало королю, но Арчивальд давно дал понять, что все проблемы предоставляет решать своему дяде, а пожинает только успехи.
По праву и левую руку от канцлера некогда сидели лорды Ларгель и Сильвестр. Один вторил предложениям Генриха и защищал его позицию, второй иногда лениво спорил, но в основном не препятствовал.
Сейчас два пустующих кресла создавали неопределённость. В силах короля сократить число участников Совета, но всё не так просто. Меньше людей — меньше возражений, с одной стороны. С другой же, место в Совете или хотя бы обещание приблизить к нему всегда служило хорошей морковкой для знати. Если просто взять и уменьшить Совет наполовину, другие семьи углядят в этом ущемление своих прав и попытку захватить власть нынешними лордами.
Прошло меньше четырёх лет с убийства короля, новая власть ещё не так устойчиво держится на троне. Генрих много раз предупреждал об этом нерадивого племянника, но тот уверен, что власть не может уплыть из рук, если однажды удалось схватить её за хвост.
Генрих предпочитал вести себя осторожнее. Лучше он будет опасаться каждого шороха, чем оступится в темноте и рухнет в пропасть. Для единоличного властвования в Совете время ещё не настало. Генрих не станет торопиться. Он использует пустые кресла, чтобы получить поддержку новой знати, у которой достаточно амбиций, чтобы возвыситься, и верности, чтобы быть за это благодарной.
Генрих составил списки возможных кандидатов, но пока все были слабы и незначительны. Гардены имели много влияния. Будь в их жилах хоть капля Благословенной крови, история повернулась бы в другую сторону. Сейчас они враги. Гийомы… К сожалению, лорд Ларгель оставил после себя лишь супругу с двумя дочерьми, и никого, кто мог бы заменить его на посту.
Приходилось искать новых кандидатов среди мелкой рыбёшки.
— Лорды Совета. — Герберт и Поуль кивнули канцлеру. — Нам уже не в первый раз приходится заседать малым числом, и всё же каждому креслу должен найтись хозяин.
Приготовленную речь прервал стук в дверь. Генрих нахмурился. Он не любил, когда что-то шло не по плану. Он предпочитал предсказуемость, которую можно контролировать. И даже такая мелочь могла вызвать внезапное раздражение.
— Прошу прощения, лорды.
Вошедший оказался командиром стражи. Обычно Румель отправляет с сообщениями подчинённых, а сам приносит только хорошие или важные вести. И Генрих искренне надеялся на первые.
— В чём дело? — обернулся он, всем видом показывая, как Румель не вовремя.
Командир стражи всегда боялся канцлера, когда тот находился в плохом настроении. Впрочем, он боялся канцлера и в хорошем. Однако сейчас Румель набрался храбрости, прошёл в зал Совета и отсалютовал.