Печальный вздох. Видят боги, Седрик этого не хотел.
***
Генерал Брейгон велел разбудить лагерь ещё до рассвета. Солдаты наскоро выпивали из зачерствевших ковриг вчерашнюю похлёбку и облачались в снаряжение, загоняли оружие в ножны, затыкали за пояс тяжёлые булавы, надевали шлемы, разминали пальцы в перчатках. Молодые оруженосцы крутились вокруг своих рыцарей, дочищали до зеркального блеска их оружие, затягивали ремешки на кирасах.
— Лошадей оставляем. Они там все ноги переломают. Первые ряды пусть возьмут по охапке веток — понадобятся, — отдавал распоряжения генерал.
Королеву, конечно, никто на военный совет не звал и ни о чём не докладывал, но генерал в её последний визит объяснил свой замысел.
Подойдя к берегу, многие солдаты с удивлением обнаружили, что воды там стало не более, чем до икр. Плотина. Выше по течению реку на изгибе закидали мешками с землёй и брёвнами. Работали с вечера и всю ночь под прикрытием темноты, и на утро река обмельчала, течение почти встало.
Кто-то даже спрыгнул проверить и чуть не поскользнулся на мхе. Местами чёрные гладкие камни густо поросли им — теперь это было видно — ворсинки неприятно колыхались, как зелёные черви. И всё же вода ушла, и берег теперь возвышался над головой мокрым скатом и травяным гребнем. Войско могло переправиться.
— Вы разве не идёте сопровождать короля?
Королевские гвардейцы в алых мундирах вскочили с мест вокруг костра и обернулись. На лицах выступило смятение. Один попытался спрятать за спиной мех с вином.
— Королева, — склонил голову самый старший, но даже ему было не больше двадцати пяти, остальные и того младше.
Все подчинённые. Не командиры. Канцлер бы не поставил мальчишек на защиту короля, но их растили для этого. Обучали и воспитывали быть верными. Пока они только охраняли двери в дневное время, несли караул в коридорах и служили лишь видимостью того, что гвардия многочисленна и вездесуща. Однако в случае опасности их выставят перед врагом первыми, пока более опытные уведут короля и приготовятся к бою.
— Король не пожелал участвовать в сегодняшней битве, Ваше Величество, — объяснили гвардейцы. — Мы позже последуем за ним на холм.
— Хм. А моя гвардия участвует. Со мной остаются лишь двое.
Все гвардейцы почувствовали шпильку и стыдливо опустили взгляды. Они идут, куда им скажут, делают, что им скажут. Молодые люди с честными лицами. Самому младшему около семнадцати лет. Издалека они были так веселы и беззаботны. Смеялись и напевали песню, отстукивали мелодию пальцами на коленях и насвистывали.
Микая смотрела им в глаза и пыталась понять, погрязли ли они в паутине лжи и расчётливости или же просто служат там, где оказались. Без интриг и тайных заговоров.
— Что ж. В таком случае могу я тоже рассчитывать на вашу защиту? Если враг подойдёт близко, уверена, вы продемонстрируете всю свою доблесть, — мягко заключила Микая и даже улыбнулась гвардейцам.
Мало кто видел улыбку королевы. Во дворце она ходила подобно каменной статуе со сжатыми губами и ледяным молчаливым взглядом. И мало кто вообще с ней разговаривал. Сейчас она бродила по лагерю среди обычных солдат, обращалась к ним, и любой бы смог коснуться её плеча, если бы посмел. Никаких слухов и домыслов, впервые все видели её своими глазами.
— Конечно, Ваше Величество! Мы в вашем распоряжении! — заговорили все разом.
«В моём или канцлера?»
Микая бросила красноречивый взгляд на торчащий из-за спин мех с вином и удалилась. Молодые гвардейцы готовы были провалиться сквозь землю.
Когда серое утро немного посветлело, войско тут же двинулось в наступление. На другом берегу в отдалении их уже ждали лучники. Пехота Норсленда готовилась ринуться навстречу врагам сразу, как прекратится обстрел, и сбросить неприятеля в реку.
Вот только реки уже не было, вода ушла, а скользкую гальку на дне закидали ветками. Солдаты Адаманта спрыгнули вниз и пробирались к другому берегу большим числом. Свистнули спущенные тетивы. На пехоту спикировали стрелы. Команда «Щиты!». Затишье и снова вперёд. Шаг за шагом, хлюпая в ледяной воде.
Солдаты в этот раз не обременяли себя знамёнами. Только на длинных копьях развевалось цветное сукно. Снова стрелы. В кого-то попали. Несколько тел завалились назад и уставились в бледное небо невидящими глазами. Кровь расплылась по воде алыми пятнами и ручейком утекла прочь по течению.
На середине реки ноги тяжело двигались. Скользили на камнях и мхе, некоторые ветки унесло. Кому-то из солдат вода затекла в сапоги и неприятно хлюпала. Но мечи и луки сухи. И вот уже до берега осталось немного — преодолеть косой склон.
Стрелять перестали. Когда первые адамантцы выбрались на берег, к ним уже неслись враги.
— Скорее! Плацдарм! — кричали товарищи.
И свои торопились. Выше поднимали ноги, перепрыгивали преграды.
— Не успеют. Всё зря, — с досадой махнул рукой Арчивальд.
Он стоял на холме в окружении личной стражи. Ветер трепал его алый плащ и светлые волосы чёлки.
— Вы бы смогли лучше, Ваше Величество? — деловито осведомилась королева, и Арчивальд посмотрел на её таким взглядом, словно хотел удавить в тот же миг.
«Сегодня не в духе», — рассудила Микая. Когда Арчивальд таков, то раздражается просто от её присутствия. Но он не посмеет навредить ей своими руками. Дядя накрепко втолковал племяннику эту истину.
— Чтобы я валялся в той грязи, как свинья? Может, лучше вы там искупаетесь, леди? Уродливее не станете.
«Иронично, учитывая, что герб Холденов — это вепрь, та же свинья», — подумала Микая, но промолчала. Пусть Арчивальд упивается словесными «победами». Молодые гвардейцы его слышат и вовсе не смеются.
Тем временем битва за клочок суши разгорелась как пламя. Солдаты, что переправились, держали позиции, позволяя товарищам забираться на берег. И вот уже треть войска на другой стороне. Теснит пехоту врага. Обагряет мечи и копья. Воодушевлённо пробивается вперёд.
Микая глянула на серебряную полосу норслендцев. Их рыцари на конях стояли неподвижно.
«Чего они ждут?»
Половина адамантцев переправились. Заняли весь берег. Атаковали и отходили. Держали позиции. Защищали свой «островок». Всё больше товарищей прибывало к ним на подмогу. Длинные копья встали колючей стеной.
Две трети переправились.
Рог Норсленда огласил на всю округу. Глухой и протяжный. Каждый в пределах лиги услышал, внял его зову. Солдаты Норсленда в бежевых стёганых куртках стали пятиться, отступать, отдавать всё больше земли. Тёмные куртки адамантцев продвигались вперёд плотным строем, командиры удерживали от опрометчивой погони. Стрелы снова осыпали их, в ответ щиты вырастали стеной.
— Ха! Я так и знал, что они слабаки, — ударил в ладоши Арчивальд.
Генерал Брейгон поднялся во весь рост и вытянул руку вверх. Даже издалека он выделялся среди солдат своей уверенностью и статью. Вот он начал опускать её и…
Его «Вперёд!» потонуло в грохоте. Земля перед ними взорвалась, поднялась в воздух сыпучим фонтаном, как расплескалась бы вода от огромного камня. Тела подбросило будто тряпичные. Снова грохот, снова взрыв! Ветер разнёс по полю крики. Солдатам отрывало руки и ноги. Сносило головы. Валило на землю как игрушечных.
Что случилось? Что происходит? Растерянные воины метались в разные стороны. Командиры кричали им рассредоточиться, но их голоса не пересиливали свист чёрных шаров и смерти, что они несли.
Армию Норсленда заволокло дымом. А когда туман рассеялся, все увидели, что конница расступилась и открыла взору толстые чугунные трубы на колёсах. Полые внутри шириной они могли потягаться со статными лошадьми. В трубы заталкивали тяжёлые каменные шары величиной с человеческую голову, подносили огонь, и смерть вырывалась из их пастей.
— Это ещё что за порождение тени? — подался вперёд Арчивальд.
В это время зазвучал боевой рог Адаманта, пропел три раза, и солдаты потянулись, ведомые им, обратно к реке. Они беспорядочно бежали, спрыгивали в реку, призывая уже не Бога отваги, а Богиню милосердия, чтобы уберегла их от каменной смерти.