Две армии сошлись на равных в открытом поле, и грознее всех разил генерал Брейгон. На коне он как сокол пролетал сквозь бегущих врагов, его копьё кололо без промаха. Адамантцы следовали за ним, добивали мечами тех, кто остался.
В битву вступила тяжёлая конница Норсленда. Она сметала всех, кто попадался на пути. Пехота не могла её остановить, плотный строй пик «ранил» лишь остриё «клина», и его «осколок» врезался дальше и топтал ряды.
Брейгон развернул лошадь и направил его конному строю во фланг. Нацелился на их командира в чёрном плаще с красной молнией. Верные солдаты последовали за генералом. Битва раздувалась как пламя. Конники били копытами пеших, вонзали в них длинные копья. Раненые лошади падали, давили своих всадников. Хрустели сломанные кости. Крики долетали до небес.
Истоптанная земля впитала много крови. Не золото пожинают на этой земле, а жизни, и пшеница растёт на алых берегах.
Микая не могла увидеть, как идёт битва Брейгона с командиром конников. Слишком плотной стала толпа, знаки отличия посерели от грязи, поалели от крови. Серебро доспехов тоже потускнело. Серые облака заслонили небо.
Но грохот должны были услышать даже боги. Сердце Микаи на миг остановилось. Казалось, чугунные орудия вернулись, снова стали сеять смерть. Но земля вздыбилась вдали. Подлетели кверху сами орудия, огонь блеснул яркой вспышкой и задымил. И на миг остановилась даже битва.
Норслендцы замерли в удивлении. Смотрели, как с тыла на них несётся сотня воинов, чуть меньше, и вёл их рыцарь, а орудия с той стороны замолчали навеки.
Отступление. Даже не понимая военные сигналы, Микая знала, что это оно. Норсленд собрал остатки сил и ушёл за холмы. Адамантцы смертельно устали и уже не могли преследовать. Но сегодня они отстояли этот берег, и в том была заслуга одного человека.
Микая настояла перебраться через реку. Ей на пути накидали побольше веток и провели под уздцы её лошадь, но даже так край платья касался воды. Пешим же воинам река доставала до середины бёдер. Плотина слабела. С каждым днём вода пересиливала, но сегодня они смогли отстоять другой берег.
Это не конец. Норсленд ещё не проиграл. Они соберутся за холмами вновь и ударят. Генерал наверняка сейчас говорит солдатам то же самое. Велит расставить шатры на этом берегу, перенести часть лагеря и воткнуть в землю колья, связать друг с другом рогатки.
Микая видела, как собрались в круг солдаты и направила лошадь туда. Вот только не слышала голоса генерала, не заметила его поседевшей макушки и тёмно-зелёной накидки. Увидела, лишь подойдя ближе. На земле.
Королева спешилась и, ударяясь о тяжёлые плечи воинов, протиснулась в центр круга. Перед ней расступились. Брейгон лежал на спине. Изорванный сокол алел на груди, повреждённая нога кровоточила. Кажется, по ней ударили вновь, но рана больше не беспокоила генерала. Ничто в этом мире больше не потревожит его покой.
Руки Брегойна уже были сложены на груди и держали булаву. По левую сторону с опущенной головой сидел его молодой оруженосец, по правую на коленях сир Адам и не отпускал плечо генерала.
Микая присела к ним и положила ладонь на его второе плечо.
— Вы достойно послужили своей стране, генерал. Да воспоёт о ваших делах Бог отваги. Да примет вас в свои объятья Богиня смерти и памяти, — в конце голос дрогнул.
Тишину разрушила шаркающая походка. Гвардейцы в красных мундирах велели расступиться. Арчивальд весь грязный, помятый, но невредимый, вышел вперёд с таким видом, словно был в нарядном камзоле с короной на голове. Он бросил быстрый взгляд на Брейгона и скривился.
— Я бы казнил его за нарушение приказа короля. Жаль, что он уже мёртв. Итак, кто уничтожил оружие врага?
— Это был я, Ваше Величество.
Сир Адам встал с колен и приготовился к любому слову. Даже если король захочет казнить за ослушание и его, Адам ни о чём не жалел и даже посчитал бы честью отправиться к богам вслед за генералом. Однако Арчивальд неожиданно сказал:
— Хорошо. Гремели они знатно, но лучше бы на нашей стороне, а так не жалко. Ты хорошо понял мой замысел.
Все вокруг удивлённо посмотрели на короля, как и сам Адам. Он обернулся на мёртвого генерала, хотел возразить, что исполнял его последний приказ, но не решился перечить королю. А Арчивальд продолжил объяснять:
— Я это задумал с самого начала. Все эти орудия точно целились в меня. Пока я их отвлекал, ты пробрался к ним в тыл. Бог отваги помянёт моё имя в своём круге, но для этого победу нужно отпраздновать хорошим вином. Возвращаемся. Ты… как тебя там?
— Сир Адам Лиай.
— Будешь присутствовать на пиру в награду за вклад в сегодняшнюю битву. У тебя есть оруженосец?
— Да, Ваше Величество.
Адам оглянулся на Ланса, который сидел возле Брейгона.
— Значит, будет прислуживать мне на пиру.
Король ждал ответа на свои слова, и Адам толкнул локтем Ланса. Тот вскочил с колен и пролепетал:
— Э-это честь, Ваше Величество.
Арчивальд удовлетворённо кивнул, сел на коня и уехал обратно в лагерь.
Солдаты ещё долго прощались с Брейгоном, и каждый пропел про себя молитву у его тела. Ланс взял себе клочок гербовой накидки с золотым крылом сокола и обещал, что когда-нибудь станет рыцарем и прославит этот герб. Оруженосец генерала Крайс дал клятву, что довезёт тело господина до столицы и сообщит его сестре. Брейгон упокоится в склепе Ретигернов рядом со своей семьёй. Сир Адам не произнёс вслух ни слова.
— Сегодняшняя победа — заслуга генерала Брейгона, — сказала ему Микая. — Все это знают, и не важно, какие слова произнесут вслух. Берегите себя, Адам, и будьте осторожны рядом с королём.
— Король Арчивальд — наш господин. Я дал клятву и честно служу ему и Адаманту, — официально ответил рыцарь, но с печалью в голосе.
«Иногда служить стране и служить королю — это не одно и то же», — подумала Микая, но не решилась сказать это прилюдно, а только обернулась на свою стражу. Даже здесь цепкий взгляд канцлера мог дотянуться до неё.
Часть лагеря перенесли на другой берег. Вогнали в землю колья по кругу. Часть частокола использовали, чтобы организовать более удобную переправу через реку, в которой продолжал прибывать уровень воды. К вечеру в ней уже ходили по пояс и дрожали от холода.
— Река уже совсем разлилась, скоро от плотины ничего не останется, — ворчал сир Стефан. — Хорошо, что мы отбили берег. В следующий раз наступать придётся оттуда.
— И это всё, о чём вы думаете, сир? — спросил его Адам. — Генерал Брейгон погиб. Если бы не он, мы бы здесь не стояли, а вы даже не взглянули на него в последний раз.
Стефан Риир медленно развернулся к нему.
— Слушай сюда, рыцарь из деревни. Можешь сколь угодно лить слёзы, как плакальщица на похоронах, но если мы не победим врага, то Брейгон убился зря, давая тебе шанс уничтожить орудия. Об этом сейчас нужно думать, а не о мёртвых героях. Слишком рано Брейгон сделал тебя рыцарем, а может, и попросту зря. Может, оставшись оруженосцем, ты бы принёс генералу больше пользы.
«Умер бы вместо него», — повисли в воздухе непроизнесённые слова.
— Я думаю о победе, сир Стефан, — сдержанно ответил Адам.
— Так выполняй приказы без лишних сантиментов, — Стефан собрался уходить, но напоследок обернулся и произнёс тихо. — Когда командир погибает, твой долг подхватить его знамя, а не падать на колени в слезах. Ты не рыцарь. Ты даже не воин. Можешь притворяться, но в душе так и остался простаком из деревни. Не знаю, что Брейгон в тебе увидел.
Боеспособная часть войска осталась ночевать на другом берегу. Все командиры вернулись в основной лагерь, где слуги уже накрыли длинный стол на помосте под красным навесом, какие делают для зрителей на турнирах. Остальные столы стояли внизу. С помоста хорошо просматривалась клетка-арена, но в последние дни в ней не сражались.