Микая взяла свечу и пошла по тёмному коридору. Наверху в ярко освещённом зале всё ещё играла музыка, гости ублажали себя яствами, вином и танцами. Здесь был словно другой мир — тихий и мрачный, подёрнутый паутиной и пропитанный запахом крыс, нечистот и крови.
Мир, где умерла надежда.
Узники оглядывались на огонёк и льнули к решёткам в маленьких окошках. Разглядывали обезумевшими глазами. Микая старалась не смотреть на них и быстрее проходить мимо. Она предполагала, какая камера ей нужна. Самая дальняя, где наиболее силён запах крови. Куда бросают узников перед тем, как пытать.
Микая остановилась перед тяжёлой дверью, выдохнула и тихо позвала:
— Сир Михаэль Ваэль.
Внутри послышалось движение и скрежет тяжёлых цепей. У решётчатого окошка показалось грязное лицо с водянистыми глазами.
— Леди Кая…
— Сир Михаэль…
Воин, что служил Адаманту, охранял его покой и в третьем поколении заслужил титул рыцаря. Человек, что до Ночи Пепла должен был стать родоначальником нового дворянского рода Ваэль и исполнить мечту брата и… её мечту.
— Вот уж кого не ждал здесь увидеть, — сказал он с нескрываемой неприязнью.
Микая прикрыла глаза. Братья Ваэль всегда были удивительно похожи, только глаза Тиана более синие, как вечернее небо. Глаза Михаэля же очень светлые, как вода в роднике, и сейчас они смотрели на Микаю с великой ненавистью.
У Михаэля была семья, и Микая не знала, что с ней стало. Всех оставшихся Ваэлей официально изгнали из страны. Неофициально — убили. Именем короля и королевы. Её именем. Её именем погубили тех, кто готов был принять её в семью. А теперь конец.
Если бы только она знала раньше, что Михаэль жив. Если бы знала, что он там — на другой стороне реки, то… то что? Пошла бы за лордом Седриком к Норсленду? Дала бы согласие на убийство своих людей? Боги незнанием избавили её от такого выбора, но это… всё это не кажется победой. Только бесконечной болью.
Шорох в стороне заставил Микаю опасливо оглянуться.
— У нас не так много времени, сир Михаэль. Скоро вернётся стражник. Я не смогу вывести вас. Моя власть здесь меньше, чем кажется. Но я могу подарить вам быструю смерть.
Она вынула из рукава пузырёк с прозрачной жидкостью — яд без вкуса, цвета и следов — и протянула сквозь решётчатое окошко. Но Михаэль не шелохнулся.
— Значит, пришли убить меня? — горько усмехнулся он и сплюнул.
— Мишель…
— Не смейте. Это имя только для семьи.
— Сир Михаэль, они будут пытать вас! Унижать на потеху всем, как… как Кристиана…
— Вы предали его.
— Я любила его! Мне сказали, что он мёртв, и я оплакивала его, как и свою семью. А через несколько дней увидела на эшафоте. Но я ничего не могла сделать… и до сих пор вижу его последний взгляд во снах.
— Он так мечтал о свадьбе с вами.
— То была и моя мечта. Кольцо, что он подарил мне, всё ещё при мне.
— И вот вы замужем за его убийцей. Уходите. Мне противно, леди Кая, с вами разговаривать. Лучше с палачом.
Микая шумно выдохнула. Слова ранили её в самое сердце. Ей хотелось убежать и оплакать все свои потери. Но она должна попытаться что-то сделать.
— Прошу, возьмите яд. Вы здесь всё равно погибнете, так хоть без страданий. И, клянусь вам, я отомщу за вас и Тиана.
— Зачем вы мне это говорите. Ждёте, что я вам поверю?
— Можете не верить. Можете проклинать. Но я говорю правду.
— Вы ждёте, что я поверю. Чтобы облегчить свой груз. Но я не могу, леди Кая… Нет… Ваше Величество Микая. Вы будете смотреть на мою казнь?
— Меня заставят.
— Так смотрите. И не отводите взгляд. Прощайте, Ваше Величество.
Михаэль отошёл от решётки и снова стал невидим в темноте затхлой камеры. Микая ещё спросила, может ли она хоть что-то сделать него? Спросила про его семью. Но больше из камеры не раздалось ни звука, только скрежет массивных цепей.
Он не верит ей. Он её ненавидит.
***
На следующее утро, после того как Микая спускалась к Михаэлю, её окликнул канцлер. Они находились в крыле королевы, значит, он намеренно шёл к ней.
— Ваше Величество, стражник сказал, что вы приходили вчера в темницу. Это очень неожиданно. Что вы там делали?
Вопрос на грани допроса. Но Микая была готова.
— Вы пытаетесь меня подловить, лорд канцлер? Вам прекрасно известно, что там сидит знакомый мне пленник. Я ходила к нему, — холод её голоса можно было ощутить кожей.
Генрих удивился и даже растерялся от неожиданно честного ответа.
— Какая же нужда королеве Адаманта ходить к столь отъявленному преступнику?
— Хотела знать, почему он предал короля Асвальда. Почему пошёл на страшные убийства. Почему предал свою страну.
Плечи Генриха заметно опустились. Напрасно он думал, что Микая и здесь скажет правду. Но ему не в чем её уличить. Оставалось только им обоим доиграть свои роли.
— Вам не следовало допрашивать его самой. Это могло быть опасно для вас. Палач уже работает с ним в карцере, и мы так или иначе узнали бы всё.
Микая не дрогнула.
— Палач мог задать не те вопросы.
— И что же вам ответил пленник?
— Увы, ничего. Лишь выплеснул на меня свою ненависть. Поэтому вы правы, я зря к нему ходила. Собственно, и так всё ясно. Его схватили, когда он сражался за Норсленд. Полагаю, в этом и есть причина: Норсленд заплатил ему за анархию внутри Адаманта, но не предполагал, что доблестные лорды и новый король так быстро приведут дела в порядок. Доброго вам дня, канцлер.
Микая важно прошла мимо, а Генрих смотрел ей вслед. Трудно сказать, насколько он поверил ей. Наверняка нет. Но обвинить королеву было не в чем.
На следующее утро назначили казнь пленника. Микая не могла уснуть ни в ту ночь, ни в эту. Ей всё время казалось, что она слышит крики из тёмного подземелья карцера, но это была лишь иллюзия растревоженного разума. Завтра Михаэля убьют, и она ничего не сможет сделать. Снова.
Микая вспоминала Тиана, знакомство с его братом, как они делились с Михаэлем своими планами на брак.
— Кая, всё получится. Мишель сказал, что на приёме объявят о его дворянстве.
— А что будет потом?
— Известно «что», — рассмеялся Тиан. — В тот же миг, как объявят, я при всех подойду к твоему отцу и попрошу твоей руки.
— Отец на тебя разозлится…
— Не разозлится. Уговор есть уговор.
— Ты уговорился с моим отцом? Когда?
— Давно уже. Он сказал, что отдаст свою дочь только потомственному дворянину. А раз на приёме я буду уже две минуты как дворянин, то уговор будет выполнен.
Микая счастливо засмеялась.
Всё это было в другой жизни.
Она сидела на кровати, пока не рассвело. Смотрела на букет красных маков с дубовыми ветками в вазе. Всему этому не суждено сбыться. Тиан мёртв. Сегодня убьют Михаэля.
Снова тёмная карета и залитая солнцем площадь. Толпа людей вокруг эшафота. Помост с двумя креслами. Палач точил меч. Ваэли не успели получить дворянство, но Михаэль был рыцарем, как и Тиан. По закону им отрубали голову.
Король вышел из кареты, сияя в песочном камзоле как само солнце. Знал ли он, кого именно сегодня приговорил?
Распорядитель не зачитает имя осуждённого. Его решили предать забвению, как и брата, обвинить в вечном предательстве, сделать его фигурой зла из поучительных сказок. Сказки наивны. В них всегда понятно, кто злодей. Жизнь же любит менять добро и зло местами.
Михаэля, страшно изувеченного, вывели из тюремной повозки. На груди разорванной рубашки засохли бордовые пятна. Михаэль почти не мог идти сам, ноги подкашивались. Руки безвольно болтались, как тряпичные, на них недоставало нескольких пальцев. Губы опухли, в уголках кровоподтёки, а лицо превратилось в сплошной лиловый синяк. Только взгляд узнаваем. Глаза Михаэля по-прежнему смотрели на мир и людей с горечью и презрением.