«Сам вырыл себе яму. Я больше не буду это исправлять», — строго подумал Генрих. Однако ситуация вышла далеко за пределы дворца. Слухи о роли королевы в последней битве уже просочились и пустили корни, и даже старые байки о ней — чем безумней, тем охотней в них верили — перестали вспоминать.
Королева вдруг стала любима. Хотя бы на какое-то время. Если это нельзя исправить, то нужно использовать трону на благо. Сейчас.
Генрих остановился перед королевскими покоями и велел стражнику постучать. Дверь открыла Линн и испугалась, завидев самого канцлера. Жертвенная овечка, но ещё держится возле королевы. Не зря Генрих потратил время, чтобы обучить её.
— Лорд канцлер, королева… — пролепетала она как мышь.
— Я не задержу Её Величество надолго.
Канцлер посмотрел поверх плеча служанки прямо на Микаю. Она сидела в кресле с книгой. Как и ожидалось. Королева выдержала взгляд с ледяным спокойствием, а затем устало кивнула.
— Пусть проходит, Линн.
«Если она устала, тем легче».
— Выйди, — строго велел Генрих служанке.
Та повиновалась, даже не спросив разрешения у госпожи. Верный признак, что Линн всё ещё верна ему, но плохо, если королева догадается. Впрочем, Микая, даже если что-то и подумала, не подала виду.
— Чем обязана в столь поздний час?
«Холодна, как и всегда».
— Крайне важным государственным делом, Ваше Величество.
Канцлер махнул слугам в коридоре, и те занесли в комнату тяжёлый продолговатый сундук и открыли его. Внутри лежали роскошные платья из узорной лазурной парчи, блестящего золотистого шёлка, красного бархата и воздушного батиста. Все ткани высшего качества, покупались за золото, а платья сшиты не у тех портных, у которых королева заказывает свои уродства, а у личного портного самого канцлера.
Генрих заметил, как Микая настороженно подалась вперёд. Слуги вытащили из сундука и разложили наряды на кровати. Особенно к лицу королеве пришёлся бы изумрудный атлас с серебряными застёжками на плечах. Особенно если украсить тонкую шею ожерельем с изумрудами.
Микая поднялась с кресла, забыв, что на коленях лежала книга, та с шумом упала обложкой вверх.
«Рыцарский роман, — снисходительно усмехнулся про себя Генрих. — Возможно, когда никто не видит, королева увлечена другими книгами». И всё же её краткая рассеянность ясно сказала, что начало партии Генрих выиграл.
Микая быстро взяла себя в руки и приняла на лице то нечитаемое выражение, какое демонстрировала всегда. Она дождалась, когда слуги удалятся, и в комнате останутся только она и Генрих, и деловито сказала:
— Не понимаю вашего дела, лорд канцлер. Мой день рождения отнюдь не сегодня.
— Крайне важное государственное дело, — заверил Генрих, выдержал драматичную паузу, а после не стал тянуть. — Оно касается королевских наследников, Ваше Величество. Прошло более трёх лет, и долг королевы — продолжить династию.
Микая даже не моргнула.
— Никогда бы не подумала, что у канцлера так много свободного времени, чтобы лично приходить и сообщать королеве о её долге.
— Ваше Величество, мой пост требует сохранять в королевстве мир. А его залог — это продолжение королевского рода.
— И что же вы хотите от меня, лорд канцлер? Вам лучше других известно, что король держит свою спальню открытой, словно проходной двор. По-вашему, я должна уподобиться безродным танцовщицам и войти тем же путём?
— Увлечения Его Величества другими женщинами могут смутить порядочную леди, — согласился канцлер, — но долг королевы важнее, чем краткосрочные интрижки короля.
— Интрижки, — фыркнула королева. — Я называю это не иначе как оскорбления в свой адрес.
— Леди Микая, — вежливо продолжил Генрих. — Давайте будем честны друг с другом. Вы испытываете к королю не больше любви, чем он к вам, однако линия Благословенной крови должна быть продолжена. Это ваш долг перед предками. И королевством.
— Почему же вы говорите об этом со мной, а не с королём? Любое моё времяпровождение с ним оборачивается… новыми оскорблениями. Не делайте вид, будто вам о них неизвестно, лорд Генрих. Не вы ли всегда пресекали подобные… безобразия со стороны племянника? Так обуздайте его.
— Леди Микая, я согласен, что поведение… моего племянника крайне недостойное в последнее время. Однако это, как и прочие его недостатки, должны быть забыты ради блага королевства. Именно в этом всегда был героизм королевы… а не на поле боя, позвольте заметить.
— Не позволю. Если бы не я, король бы не вернулся с Золотых полей. В сражении я оказалась ему куда полезнее, чем в спальне.
— Несомненно, ваш подвиг я бы не посмел умалить. И всё же сейчас от вас требуется подвиг иного рода.
— Подвиг. Это вы верно заметили. Учитывая отношение ко мне короля, это будет подвиг.
— Так измените это отношение. — Настойчивый шаг вперёд. Генрих подошёл так близко, что королеве пришлось отойти. — Соблазните Арчивальда. Такой женщине, как вы, это под силу. И если он навестит вас ночью хоть раз, это будет победа, стоящая сотни Золотых полей.
— Вы меня удивляете, лорд канцлер, — невозмутимо ответила королева, но невольно передёрнула плечами. Генрих нарочно стоял слишком близко. Ещё шаг, и Микае пришлось бы упасть обратно в кресло. — Неужто вам неведомо, что для наследника может быть недостаточно одной ночи. Боги решают, когда в мир пора явиться Благословенной крови.
— С королём будет достаточно провести всего одну ночь. Благословенную кровь можно зачать в другие. Главное, она выйдет из Благословенного чрева. Проявите гибкость, Ваше Величество, и все ваши беды кончатся. Используйте мой дар.
Генрих учтиво склонил голову и вышел. Линн всё ещё стояла за дверью и успела отскочить, когда та открылась. Подслушивала. Генрих схватил её за локоть и тихо сказал так, что в голосе чувствовалась угроза:
— Забери все прежние платья королевы и сожги их.
Затем отпустил и удалился походкой победителя.
«Используйте мой дар», — сказал королеве Генрих. В её глазах на миг отразился страх. Она всё поняла. Не про сундук он говорил. Не про сундук.
========== Глава 29. Ловушка ==========
Карета мерно покачивалась в такт стуку копыт. Вокруг слышался городской шум: то тише, когда карета сворачивала на узкую улицу, то громче, когда снова выезжала на одну из главных дорог. Микая слушала эти звуки, прикрыв веки, и чувствовала, что вдали от дворца стало легче дышать.
— …леди Сюзанна, леди Лидия, леди Марианна и леди Элина шлют вам «сердечную благодарность за подарки» и «поминают вас в своих молитвах», — закончила Линн и замолчала в ожидании.
Микая открыла глаза.
— «Поминают в молитвах»… — задумчиво протянула она. — Интересно, с каких пор? Разве что содержание молитв несёт… неположительный посыл.
— Мне об этом неизвестно, госпожа. Я могу судить, что подаркам они удивились и обрадовались.
— И наверняка оказались в замешательстве. Впрочем, они ещё три года назад набивались мне в фрейлины. Я слишком долго томила их своим равнодушием.
— Вы хотите взять фрейлин, Ваше Величество?
— Может, позже. Сейчас меня устраивает, как с обязанностями справляешься ты.
— Ваша похвала — честь для меня, госпожа.
Было видно, что Линн хотела сказать что-то ещё, но покосилась на окошко, за которым сидел кучер. Микая покачала пальцем. Она хорошо обучила Линн. Это был её первый подробный отчёт, потому что раньше королева не посылала её по делам. И Линн запомнила все имена и сообщения, словно читала по бумаге. Проявила чудесное прилежание.
— Госпожа, а куда мы едем?
А вот любопытство осталось прежним.
— К мастеру оптики. Я давно хотела заглянуть к нему. Он единственный мастер в своём ремесле на весь Адамант. Может, ты видела, у генерала Брейгона был инструмент, который показывал далёкие вещи близко.