— А если Микаю признают виновной? — Ивор посмотрел несчастными глазами на друга.
— Вот тогда и будем думать. Пока посмотрим, что будут делать враги и что скажет сама королева. Может, у неё есть план. Если повезёт, она сама вывернется из петли. Если ей будет нужна помощь… завтра мы всё увидим.
Ивор ворочался всю ночь. Сон не шёл.
После назначения Роджера и порчи репутации канцлера Ивор начинал верить, что подпольщики близки к победе. Он не питал иллюзий насчёт Микаи. Как бы ему ни нравилась эта женщина, глупо было рассчитывать на что-то… и она прямо ему об этом сказала. Не играла его чувствами. Не пыталась использовать. Ивор не был ни дураком, ни влюблённым мальчишкой. Он не собирался горевать по этому поводу.
Но позволить убить её Ивор не мог. Он не спас Ирику, но спасёт Микаю.
Она обещала им королевство справедливости. Если не за неё саму, то за это Ивор и подпольщики должны побороться. Без неё их шансы снова обратятся в пыль. Витарр должен это понимать, пусть он и не верит знати.
Ивор громко вздохнул в тёмный потолок. Ивор обещал, что не будет выступать против Витарра. Витарр их лидер, он умён, осторожен и предусмотрителен, его планы всегда срабатывали… в отличие от планов Ивора. Вот они вечно шли наперекосяк.
«Ты как белка, которая собирается сорвать шишку с самой высокой ветки и продумывает план полёта. Правда без плана приземления», — всегда шутил над ним Витарр.
«Везучая белка», — кивнул темноте Ивор. Иначе никак не назвать, как он выбрался живым из всех передряг.
Горизонт вдалеке посветлел. Мрак спящего города начинало разгонять утро. С первым лучом солнца Ивор хлопнул входной дверью и направился к площади.
***
Закрытая повозка тряслась по ухабинам и камням. Микая столько раз ездила этим путём в карете, что узнавала мощёную дорогу и без окон.
Линн сказала, что одновременно с её повозкой выедут ещё три разными путями. Ловушка. Для кого? Неужели Генрих всё же подозревал её в связях с подпольщиками, несмотря на все убедительные следы похищения?
«Если Ивор бросится меня спасать, он погибнет», — печально подумала Микая, но не могла решить, хочет ли она, чтобы он бросался. Если бы у него был хоть шанс освободить её…
Но шансов нет. В перестуке колёс она отчётливо слышала множественные копыта лошадей. Когда Микаю вели по внешнему двору, она видела несколько десятков стражников. Скорее всего, они разделятся и между пустыми повозками, но даже так Микаю должны сторожить не менее двух или трёх дюжин воинов.
Подпольщики бы не смогли так разделиться и одержать победу. Они горожане и не умеют сражаться, они могут взять лишь количеством, но даже так их не может быть целая армия. Впрочем, с чего Микая взяла, что они захотят появиться. Они не помешали казни даже своего — Робера. А она им никто.
Армия тоже не придёт. Она далеко, щиплет границы Норсленда. Армия получит вести, когда всё будет кончено. Но даже так надежды на её бунт немного. Если бы только Микая смогла убедить тогда Брейгона, если бы он не погиб.
Жалкое зрелище. Всех мер, что она предприняла за это время, не хватило даже на то, чтобы спасти её.
Микая ощутила, как её клонит влево. Поворот. Другой стук колёс. Они свернули с главной дороги. Конечно, по самому прямому пути поедет пустышка. Это напомнило день похищения перед Ночью Пепла. Тогда Микаю тоже везли в тёмной повозке в неизвестном направлении. Не отвечали ни на её крики, ни на мольбы, и она могла только вслушиваться в стук колёс.
И устроил всё это человек, который столько времени был рядом. Притворялся обходительным. Вовремя вытаскивал из кармана заботу и преподносил на золотом блюде как драгоценный дар. Теперь конец лжи.
«Люди собрались на торжество. Один притворится, что торжество настоящее. Другой сказал бы правду. И лишь для одного торжество воистину радость. Кто есть кто?»
Теперь Микая знала ответ.
***
Ивор стоял на площади, зажатый толпой. Люди с самого утра торопились занять место, чтобы лучше видеть действо. Действо… словно представление в ярмарочный день. Знали бы они, что в этом действе решается судьба их королевства.
Трибуны для аристократов и большой помост собрали ещё с вечера. За деревянной стойкой место подсудимой. В нескольких больших шагах от неё длинный стол для членов Совета. Они будут допрашивать и судить.
«Интересно, мастер оптики, тоже тут будет? Микая протащила его в Совет, а теперь без неё Роджер и сам окажется в опасности. И если канцлер угрожал его внуку, то…»
Ивора тронули за плечо. Дани почти протиснулся к нему сквозь толпу, но последний мужик с толстым пузом крепко держал оборону. Тогда Ивор освободил ему своё место и оказался нос к носу с товарищем.
— Ну что? — тихо спросил Ивор, не называя конкретного предмета. Вокруг них слишком много ушей.
— Четыре… — выдохнул Дани.
— Витарр был прав.
— А сколько?..
— Я видел только одну, и там насчитал тридцать шесть. Элиаш следит за второй, но и там наверняка не меньше.
— Итого… больше ста? Они что, всех собрали, кто был?
У Ивора поникли плечи. Даже если подполье призовёт всех мужчин… не все готовы и смогут открыто драться с вооружёнными стражниками. В прошлый раз подпольщиков было двадцать против восьмерых стражников, и это всё равно стоило жизни пятерым друзьям. Нельзя делить силы.
«Мерзкий канцлер! Словно знал!»
Если им и придётся вступить в битву, то здесь — единым отрядом и у всех на виду. Витарр настоял подготовиться. Он снова прав. Если будет бой… не все уйдут с этой площади живыми.
Первыми приехали лорды Совета. Ивор видел среди них растерянного Роджера. Бедный старик. Недавно он просто сидел в своей мастерской, занимался любимым делом и воспитывал непоседливого внука, а теперь его словно по голове бухнули всей этой грязной политикой. С другой стороны, от него тоже сегодня зависит судьба Микаи, если только этот мерзкий канцлер не пригрозил ему.
Следом медленными шагами шёл престарелый хранитель библиотеки в светлом шёлковом балахоне, и тоже выглядел обеспокоенным. За ним, расхаживая как павлин, шёл этот лорд-богач-как-его-там. На всё происходящее он смотрел как на занимательную шутку. За его спиной терялся четвёртый лорд, который, казалось, нарочно хотел превратиться в невидимку.
Зато канцлер затмил их всех. В бархатном траурном камзоле, обшитом золотыми украшениями и изумрудами, в белых перчатках и начищенных туфлях, с прилизанной волосок к волоску причёске, словно чувствовал себя королём. Женщина в толпе рядом с Ивором издала мечтательный вздох. Дура.
«Это всё устроил Генрих Уриен. Убийства, пожар, а теперь и этот суд — всё. Если бы только я мог прикончить его прямо здесь…»
Ивор оглянулся вокруг. На всех ближайших крышах стояли лучники. Стража оттеснила толпу от помоста на десять шагов и окружила всех лордов — особенно канцлера. Даже умелый стрелок не подберётся. Ивор с досадой и отчаянием цокнул языком.
«Если дойдёт до битвы, как им сражаться с такой силой?»
А потом привезли её. Закрытая повозка шумно прикатилась по улице, окружённая стражниками в красных и синих мундирах, словно почётный караул.
«Издевательство».
Когда открыли дверцу, Микае подали руку, но она не приняла. Зажмурилась и заслонилась рукой от яркого света. Ну хоть кандалы не надели.
В толпе послышался вздох удивления. Они впервые видели королеву такой — без её странных попыток скрыть свою красоту. Кто-то даже не узнал её. Но Ивор узнал.
Волосы были распущены, на лице нет белил — такой Ивор запомнил её в убежище сопротивления. Только сейчас она выглядела бледнее даже на солнце, с тёмными кругами под глазами. Один день в дворцовых темницах способен изменить человека до неузнаваемости.
Она не позволила к себе прикоснуться, предпочла идти сама, и стражник с немым вопросом посмотрел на канцлера. Тот разрешил. Сволочь. Вся стража у него в рукаве. Микая была там одна среди змей и волков. Она встала за стойкой подсудимой, и распорядитель начал зачитывать обвинение: