День каждого человека начинался с индивидуального пакета диагностики, сокращённо ИПД, после анализа мочи половина получала рекомендации проверить что-нибудь ещё, двадцать процентов направлялись в медицинские центры, из них на службу обществу попадала треть, две трети ложились на "ремонт". Ни совершенство технологий, ни открытия генной инженерии не могли обеспечить достаточный иммунитет в искусственно воссозданных условиях жизни на увядшей планете. Современные города прятались под тоннами застывшего бетона в бункерах под землёй, снабжались смесью газов для дыхания, а пластиковые куполы на поверхности строили не для смертоносных солнечных ванн, а для удобства обслуживания наземных систем жизнеобеспечения.
Атакующему Буйволу пересаживали почки уже раз шесть, трансплантация становилась не более чем неудобством на пару часов. После дня реабилитации, относительно здоровый, он опять продолжал являть собой оплот непоколебимой власти.
Его грузное тело на коротких ногах, облачённое в длинный пиджак, продвигалось к выходу с чувством величайшей важности возложенных на него обязательств. Раскаченная на стероидах шея распирала ворот дорогого костюма, даже сшитый на заказ пиджак выглядел несуразно на широких и чрезмерно покатых плечах, что делало его похожим на животное, имя которого он носил. На мой вкус он выглядел уродливо, хотя, когда от скуки я закатил глаза, взгляд задержался на изображении герба Федерации с красным быком в центре. «А не бездарные ли пиаршики тебе такой образ навязали, перекачанный ты бедолага?»
Упомянутая министром экономия не сказывалась на количестве угощений в банкетном зале. К счастью последние четыреста лет голод меня не мучил, а то не знаю, настолько ли бессмертно тело Велеса в котором томилась моя сущность. Модифицированная пища прирастала белками и обогащалась жирами в подземных лабораториях.
«Пироги в Ляду были лучше!» - думал я, глядя на килограммы выкрашенного белка, выращенного на нефтяном субстрате, нарезанного причудливыми формами и сдобренного всевозможными вкусовыми добавками: «Говядина», «Лосось», а то, что пожиже - «Мидии» в пластмассовых ракушках. И ведь даже вкусовые добавки были лживыми. Откуда лабораторным «крысам», выросшим в соседнем «бункере» знать, как пахла настоящая ветчина! Самым редким деликатесом стали окорочка тридцатидневных цыплят-мутантов.
Кажется, я был готов испортить им веселье, настроение снова хуже не куда.
В банкетный зал, демонстрируя раздутые прелести под эротическими нарядами, вошли алфатины.
Мне с детства привили уважение к женщинам, однако, то, что теперь сопровождало элиту на раутах, дискредитировало само первоначальное понятие женственности: выведенные по параметрам последней моды, представительницы древнейшей профессии, поменявшие название, умудрялись исправлять свои изъяны по нескольку раз в год. Я не был поклонником аниме, но и мне пришлось признать прорицательность японцев, когда-то нарисовавших большеглазых, жопастых кукол.
Алфатины отклонились от прежних канонов красоты настолько, что пугали меня талиями в пятьдесят сантиметров и карданом ниже, вычерченным щедрым циркулем. Прибавить к этому двойную работу того же циркуля под шеей и получалась самка современного человека, стопроцентно стерильная с рождения, вскормленная гормонами и доработанная операциями.
Возлюбленная Кролика Роджера плакала бы от собственной субтильности, увидев грудь дамочки разместившей за столом два баскетбольных мячика. Ещё одна пустышка, тёрлась бедром о мою ногу, поедая ту же часть цыплёнка так, что смертный мужик рядом перестал дышать, желая заменить ей лакомство.
«Удачи тебе, мужик», - с не озвученным пожеланием я вышел к лифту, несущему на поверхность. Над куполом сияли навязчиво яркие звёзды.
- Привет, - голос наполненный энергией. Эту бессмертную я узнал сразу. Макош была единственной из них, кто имел желание общаться со мной, и ей за это ничего не было. Потому, что: «Она женщина, а женщин я не бью, даже бессмертных». – Наконец-то, объявился!
Мои жилища с защитными знаками были невидимыми для бессмертных, поэтому доставали они меня, преимущественно, в людных местах.
- Как она? - Зачем-то покрутил пустоту на безымянном пальце правой руки.
- Холодна, неотразима... Такрин (она в шутку переняла у меня земное имя Рода) говорит, по шкале совершенства, Есения даст сто очков вперёд твоей Сирин.
- Она не моя…
- Сирин считает тебя своим создателем. - Самоуверенность не способствует наблюдательности, она не понимала, как можно дружить с умопомрачительной красоткой, оставаясь свободным от её чар, и посему лучшее, что она надумала: «Это родственные связи!». Говорить одной женщине (тем более своей бывшей), что не спал с другой из-за уважения - крайне глупо и я молчал. Легкомысленная Макош любила глупости и приветствовала любые шалости, презирая скуку, поэтому даже минутная пауза ей казалась лишней. Через несколько секунд её уже интересовал другой десяток идей: - Да, кстати, ты отпустишь её на осеннего Юрия?
- Сирин теперь не одна.
- Пусть приходят все. Устроим широкий волчий разгул.
- Спрошу у Волка... Давно видела... Есению? - во рту пересыхало от волнения, даже если просто упоминал её имя.
- Перед тем, как прийти сюда. Знала, что спросишь.
Она открыла ладонь. Мой подарок – перстень, упакованный в подарочный, яркий мешочек.
Я сгрёб его и пальцами растёр в мелкую пыль, словно не метал, а иссохшую былинку.
- Эхах, - Макошь только и успела, что вздохнуть. – Но на этот раз она на него хотя бы глянула…
Оптимистка, у неё всегда находилось, чем утешить. Может быть, представив, как Есения держит в руках мой подарок, я не выбросил мешочек, а сунул в карман.
- Передай ей, - попросил я, вынимая из того же кармана коробочку, хотя заранее знал, что мне ответят.
- Она же не примет, Вел!
- Возьмёшь себе или выкинешь, мне всё равно.
- Совсем разум отринул?! - она потрясла футляр, обтянутый красной тканью. - Выкинь! Это же брошь дочери Исмении!
«А то! Нужно же мне было занять свободное время, так почему бы не найти припрятанное на чёрный день золото предусмотрительной царицы Савской».
- Постараюсь, чтоб взяла.
- Спасибо.
- Пора забыть, Велес, поверь!
- Не произноси это имя! – кажется, это я прорычал. Злость легко выходила из под контроля.
- Майкл? Угу! - Вздох, кивок и она продолжила, - как будет угодно. Я даже могу звать тебя Проклятый, так называют тебя высшие, которым ненавистны другие твои имена.– Её возмущение после обидных слов иссякло, осталось только сочувствие. Она хотела прикоснуться ко мне, но я не позволил. И всё-таки она произнесла: «Прекрати изводить себя».
- Сама знаешь, что не могу…
Момент откровенности был неприятен как мне, так и ей. С напускной весёлостью Макош продолжала:
- Такрин… Род просил передать небольшую просьбу.
- Да, что ты?! А я стал думать, что ты пришла навестить старого друга! – задремавшая злость нашла более достойный объект.
- Нужно присмотреть за пареньком.
- Ещё одна пешка в его большой игре?
Я вспомнил, как когда-то другой, глупый парень доверился этому бессмертному, и стал жертвой, принесённой Родом.То было началом моего персонально ада.
- Пойдём со мной…
- Нет.
Мы постояли молча.
- Твою безделушку передам …
Я только кивнул в ответ.
Они с готовностью признали меня равным, только я не пошел с ними, предпочёл смертных. Бывали моменты, когда я пытался быть кем-то полезным: лечить людей, помогать праведным, но раз за разом понимал тщетность моих попыток ушедших множеством душ в тоскливую вечность. А я так и остался между: недобогом которого отвергла любимая или перечеловеком с усовершенствованной памятью, не позволявшей этого забыть.
Глава 2
Под грузом собственных воспоминаний я не заметил, как вернулся в банкетный зал.