- Уже уезжаете, архимаг?
Арганта мысленно вздохнула, снова прекращая попытки аккуратно сложить в сумку все книги, что она намеревалась взять с собой в Сиродил. Похоже было, что вся Коллегия выстроилась в очередь к покоям архимага для прощальной беседы.
Магесса терпеливо обернулась в третий раз.
- Не ожидала увидеть вас, Вираннир.
Советник склонил голову. Совершенный, выверенный жест; алинорских дипломатов обучали почти с рождения, и труды менторов позже окупались с лихвой.
- Понимаю. Я могу уйти, если мое присутствие тревожит вас.
Арганта легко взмахнула рукой:
- Не стоит.
Они молчали несколько минут; Арганта наконец сложила последние книги и опечатала сумку защитным заклинанием. Вираннир ждал, замерев статуей из золотого воска, задумчиво разглядывая опустевший стол.
- Это была хорошая битва, - тихо произнесла Арганта. – Очень хорошая. Я понимаю, почему вы выбрали его.
Она хотела добавить: он почти победил.
Но для драконов и правителей нет такого определения – «почти победить». Произнести подобное вслух казалось оскорблением.
Вираннир тонко улыбнулся, встречая ее взгляд. Он слишком хорошо понимал, о чем молчат драконы в беседах со смертными, недаром сам молчал слишком о многом.
- Я ценю ваши слова.
- Расскажите мне о нем.
Советник передернул плечами – ломаный, человеческий жест, так отчаянно не подходящий совершенному.
- Рассказать вам о предателе? Нет, он не заслужил этого. В прошлом он принес Талмору величайшие из побед, но любые победы могут быть перечеркнуты одним поражением. Он пошел против приказа Мудрых, миледи Синтар; время Второй войны еще не наступило. Жаль, что драконы ведут войны не по правилам смертных… он поставил на кон всё – и проиграл.
- Если бы он выиграл, все алинорские острова восхваляли бы его имя.
- Победителей не судят. Но он проиграл, и его имя останется в хрониках Алинора как имя предателя.
- Вы можете выбрать сторону победителя.
Арганта выпрямилась, и дракон встретился глазами с теплым алинорским янтарем; резанул ледяным клинком по текучему золоту, вскрывая недоговорки и опасения кромкой истины. Мир еще не был готов опуститься на колени перед своим новым господином, но однажды это время придет, и тогда будет иметь значение лишь имя триумфатора.
Вираннир с сожалением покачал головой.
- Да простит меня нынешняя эпоха – я из тех, кто все еще ценит верность. Будь иначе, разве бы вы не убили меня сами?..
Арганта не ответила. Слишком тяжело уходила сталь из ее взгляда, слишком тяжело было отпустить вновь пойманный в ладонь колючий небесный вихрь. Вираннир поклонился.
- Хорошей дороги, миледи.
Оставшись в одиночестве, Арганта в задумчивости пробежалась пальцами по корешкам книг, будто не знала их все на ощупь. Она оставляла позади слишком много незаконченных дел; но Авгур Данлейнский дал ей слово сохранить Око от любопытных глаз, и Фаральду удержит от безрассудства данное обещание.
Советник Вираннир…
Жаль; он мог быть достойным соперником – и ценным союзником. Но, как и все прочие, он был лишь йорре, смертным, и для драконов не было разницы, принадлежит его род к эльфам или людям. Драконы признавали истинными своими соперниками только равных – других драконов.
На миг Арганта задумалась, что стало с душами погибших Драконорожденных – осколками духа Талоса: убийцы Братства, согласно легендам, принадлежали Ситису, оборотни – Хирсину, но что делать с драконами, которые являются частью бога?.. и что случится, когда шестой – последний из них – умрет?
Однажды они узнают это наверняка.
До тех пор – каждый из них будет сражаться за то, чтобы остаться последним.
Арганта не глядя протянула руку за амулетом Голдура: она не собиралась оставлять Фаральде подобный артефакт. И, к тому же, она скорее оставила бы в Скайриме собственный посох, чем красивые штучки.
Ее пальцы не нашли ничего, кроме воздуха.
Арганта почти недоверчиво уставилась на пустую полку. Даже зачем-то осмотрела соседние, будто амулет мог сам собой загадочно переместиться в более привлекательное для него место.
Амулета не было.
Амулета совершенно точно не было.
Зато, Арганта Синтар твердо была в этом уверена, был только один человек, кому хватило бы смелости, наглости и – что ж, стоило отдать ему должное – мастерства, чтобы украсть из личных покоев архимага-Драконорожденной красивую штучку.
- Что же, мессер Эртос, - философски произнесла Арганта, задумчиво глядя на искру магической молнии, опасно пляшущую на ее пальцах, - да будет война.
========== Эпилог ==========
Снег над Винтерхолдом. Северные метели будто пепел Хладной Гавани, снег колючий, острый, слепит и душит серой пеленой. Холодно.
До глупого, до обидного холодно.
Щит – поднять перед собой; горячей энергией течет по пальцам всё равно что кровью. Алинорская магия, ровное зеркальное плетение, боевое, таким стрелы сжигать, а не винтерхолдский снег, но сейчас уже нет разницы, сейчас уже не для чего беречь силы.
«Предатель» - холодом внутри. Будет ли он когда-нибудь носить в себе память о нем без этого холода? Будет ли помнить о нем без горечи и стыда? Риланен – Первый эмиссар, один из лучших дипломатов Талмора. Инаэтано – боевой агент, в свое время прошедший валенвудские джунгли и эльсвейрские пустыни. Энримо – тот, о ком не говорили даже высокопоставленные Глаза Талмора, боясь навлечь на себя беду или боясь неосторожным словом навлечь беду на него. У него было много имен. Здесь его, на северный манер, называли Довакином – Драконорожденным.
Но долг был для него выше крови дракона.
Долг всегда был для него выше – всего остального.
Снег, снег, один только снег вокруг; слишком далеко от тех мест, где превыше прочего долг и преданность, слишком далеко от земли тех, кто рожден править. Вираннир опускает щит, чтобы хоть северные лютые вьюги выжгли из него эту проклятую горечь, вытравили ее серебром и сталью.
Все ошибаются, но им нельзя было ошибаться. Ему, лучшему из лучших, нельзя было ошибаться.
Не теперь, когда ему пришлось преступить закон и приказ, чтобы совершить то, в чем они нуждались так долго, что должно было свершиться еще во время Первой войны. Не теперь, когда война смертных превратилась в войну полубогов. Они должны были выждать еще, еще немного до начала Второй войны; было еще слишком рано, и Риланен отвел удар от Талмора, приняв его на себя. Тех, кто был с ним, было всего несколько десятков: доверенные агенты, те, кого никогда уже не оправдают. Остальных он сумел защитить. Остальные невиновны: всю вину за несанкционированную, проваленную операцию он принял на себя.
Победителей не судят; только холодно, так холодно от того, что агент Энримо, более всех прочих веривший в Талмор, навсегда будет вписан в хроники истории как предатель. Эльфы живут долго, но даже те, кому было позволено знать истину, со временем уйдут следом за Первым эмиссаром Риланеном. Глазам Талмора не полагается слава. Им полагается только долг.
Ему тоже.
Вираннир вскидывает руку. В снежной вьюге Винтерхолда никто не заметит последнего салюта, трех вспышек света, канувших в пустоту. Где-то в разных краях Тамриэля и на других, южных берегах, кто-то точно так же посылает ввысь яркие огни, не дожидаясь официального прощания. Его всё равно не будет. Риланен, Энримо, Инаэтано, Вираннир, все эти имена однажды сольются воедино.
Останутся только эти салюты. Три вспышки на каждого. Всё, что они могут себе позволить; ведь это немного – но этого будет достаточно.
Один, отсчитывает Вираннир. Два. Три.
Всё.
Он возвращается в Коллегию Винтерхолда, чтобы продолжить выполнять свой долг.