— Однако, сэр Магнус, — отметил судья, — вы практически только-только начали допрос. У нас нет совершенно никаких оснований заявлять, что вы терроризируете свидетельницу.
— Милорд, — отозвался сэр Магнус, — я стремлюсь к тому, чтобы присяжные были настроены снисходительно.
Он обвел присяжных взглядом, подобным пламени паяльной лампы.
— Мы все пытаемся дознаться истины. Для этого мы собрались здесь, и я желаю всего лишь уяснить вам, милорд, и присяжным, что из уст столь благородной, скромной и аристократической женщины может исходить только правда.
— На то и присяга, — нетерпеливо сказал судья. — Мне казалось, что этого достаточно. И вам, сэр Магнус, вместо того чтобы читать здесь лекции, стоило бы для пользы дела задавать вопросы свидетельнице, стараясь, по возможности, обходиться без упоминания новых животных.
— Как вам будет угодно, милорд, — ответил сэр Магнус и повернулся к леди Феннелтри, ласково улыбаясь: — Похоже, вы весьма отчетливо помните события вечера двадцать восьмого апреля.
— Вот именно, — сказала леди Феннелтри. — Весьма отчетливо.
— Простите, что я на этом остановился. Для получившей отменное воспитание впечатлительной женщины то, что тогда произошло, должно было представляться просто ужасным, а потому было бы только естественно, если бы какие-то частности не совсем отчетливо сохранились в вашей памяти.
— Сэр Магнус, — твердо произнесла леди Феннелтри, — может быть, я и не наделена всеми теми качествами, кои вы называли, но одно качество никогда не изменяет мне. Я чрезвычайно наблюдательна.
— Настолько, — как бы говоря с собой, отметил сэр Магнус, — что мимо вашего внимания прошел тот факт, что в ваших конюшнях поселился слон.
Леди Феннелтри злобно посмотрела на него.
— У меня не заведено, — отрезала она, — проводить время на конюшне, а мой супруг скрыл тот факт, что там втайне содержится слон.
— Конечно, конечно, — сказал сэр Магнус успокоительным тоном, — не заметить такое мог бы любой из нас, верно?
Он посмотрел на присяжных, как бы ожидая, что они проявят сочувствие к незадачливой леди Феннелтри.
— Однако, — продолжал он, — вернемся к вечеру двадцать восьмого апреля. Вы сообщили, что слон заскользил через бальный зал, опрокинул столы с вином и яствами, после чего стал метаться взад-вперед, высматривая, как вы сказали, кого бы сожрать. Ваши воспоминания в этой части совершенно ясны?
— Совершенно, — подозрительно ответила леди Феннелтри.
— Далее, по вашим словам, вы пришли в себя в тот момент, когда слон намеренно пытался убить сэра Губерта?
— Да, — подтвердила леди Феннелтри.
— Вам самой довелось пережить неприятные минуты, когда вас подхватил хоботом слон, и вы лишились чувств, как и должно было быть, разумеется. Когда же вы пришли в себя, то обнаружили, исходя из ваших показаний, что лежите на лососе?
— Да, — сказала леди Феннелтри.
— Вы получили при этом какие-нибудь ушибы или ссадины?
— Нет, но я могу объяснить это только тем, что зверь, слава Богу, оставил меня, предпочтя атаковать сэра Губерта.
— Я не назвал бы этого слона ненасытным, — заключил сэр Магнус. — Казалось бы, ему следовало управиться с одной жертвой, прежде чем приниматься за другую.
— Тем не менее так все и было, — сказала леди Феннелтри.
Сэр Магнус вздохнул, рассеянно извлек из кармана табакерку, зарядил ноздри понюшкой и чихнул.
— Сэр Магнус, — взял слово судья, — надеюсь, мне не придется больше напоминать, чтобы вы не чихали в суде.
— Простите, милорд, — отозвался сэр Магнус, — это все от волнения. Лишь с величайшей неохотой должен я вынуждать леди Феннелтри подвергаться крайне неприятным испытаниям на свидетельской скамье. Правдивый законопослушный гражданин не может не почитать такое положение унизительным для себя.
Он закрыл щелчком табакерку, вернул ее в карман и снова обратился к леди Феннелтри. Казалось, с ним произошла некая трудно уловимая перемена. Он весь подобрался и ощетинился, как настороживший уши маленький терьер перед кроличьей норой.
— Итак, леди Феннелтри, мы установили, что вы необычайно наблюдательны и предельно ясно помните события упомянутого вечера, установили также, разумеется, что ваша честность не подлежит сомнению.
Он бросил на присяжных искрящийся взгляд, и все они непроизвольно кивнули.
— А потому, — сказал сэр Магнус, — я не вижу необходимости больше особенно задерживать вас. Остается лишь один маленький момент, который я просил бы вас прояснить для присяжных.