Секрет Даррелла в том, как он лепил «образ» зверя. Животные у него никогда не превращаются в симпатичных диснеевских зверюшек. Он никогда не пользовался любимым приемом всех баснописцев — антропоморфизмом, то есть приемом наделения зверей человеческими чертами. Звери у Даррелла всегда остаются самими собой. Они не люди, этим и интересны.
Мне кажется, что ключ к даррелловской зоологической поэтике можно найти у Осипа Мандельштама. Как известно, в зрелые годы поэт отчаянно увлекался естественно-научными дисциплинами, много читал натуралистов и оставил замечательно проницательные заметки об их стиле. Так, говоря об источниках научного красноречия великого систематика Карла Линнея, Мандельштам писал нечто такое, что объясняет и прозу Даррелла: «В зоологических описаниях Линнея нельзя не отметить преемственной связи и некоторой зависимости от ярмарочного зверинца. Владелец странствующего балагана или наемный шарлатан-объяснитель стремятся показать товар лицом… Я хочу лишь напомнить, что натуралист — профессиональный рассказчик, публичный демонстратор новых интересных видов». В черновом варианте этого текста есть еще один важный абзац: «Слушатели воспринимали зверя очень просто: он показывает людям фокус одним только фактом своего существования, в силу своей природы, в силу своего существования».
Этот «фокус» — скрытая пружина даррелловского анимализма. Для Даррелла главное в звере — его инакость, его непохожесть на других, в первую очередь на нас. Животное тут индивидуально вдвойне: как личность (а все изображенные Дарреллом звери ею обладают) и как представитель своего вида. Поэтому, кстати сказать, у Даррелла нет неинтересных животных: головастика он описывает с не меньшим восторгом, чем леопарда. Прелесть зверя не в том, что он красивый или тем более полезный, прелесть зверя в том, что он Другой.
Я пишу это слово с большой буквы, хотя мы и привыкли к тому, что так выделяются лишь термины из области теологии, описывающие высшую, небесную реальность. Человеку всегда необходим был Другой. Только выйдя за собственные — человеческие — пределы, мы можем преодолеть кризис идентичности. Только в диалоге с Другим мы можем найти себя. Обычно человек помещает Другого выше себя — на верхних ступенях эволюционной лестницы. Другим может быть Дух, или Бог, или Великая природа, или Пришелец, или даже неумолимый закон исторической необходимости.
Однако возможна и обратная метафизика — теология, вектор которой направлен не вверх, а вниз. Другого можно найти не только на небе, но и на земле. Об этом, в сущности, и писал Даррелл. Другой для него — это каждая тварь, делящая с нами как нашу планету, так и тайну жизни на ней.
Александр ГЕНИС
Нью-Йорк, февраль 1995
Глава первая. Рождение названия … 9
Глава вторая. Мамин праздник … 11
Глава третья. Коварная коробка … 58
Глава четвертая. Как добиться повышения … 93
Глава пятая. Как стать ученым … 137
Глава шестая. Урсула … 154
От автора … 183
Глава первая. Ужасный поступок одного дядюшки … 185
Глава вторая. Томительное ожидание … 194
Глава третья. Кошмарное явление … 202
Глава четвертая. Путь свободен … 211
Глава пятая. Баталия при Монкспеппере … 219
Глава шестая. Аристократические выкрутасы … 227
Глава седьмая. Павлины и персики … 237
Глава восьмая. Званый вечер … 245
Глава девятая. Побег … 253
Глава десятая. «Единорог и Лира» … 262
Глава одиннадцатая. Тревога! … 271
Глава двенадцатая. Расставание … 279
Глава тринадцатая. Морское путешествие … 289
Глава четырнадцатая. Высадка … 294
Глава пятнадцатая. Репетиция … 303
Глава шестнадцатая. Премьера … 311
Глава семнадцатая. Рука правосудия … 321
Глава восемнадцатая. Закон … 336
Глава девятнадцатая. Закон в действии … 343