Сэр Огастес на секунду закрыл глаза.
— Да, милорд, — отозвался он затем, — но лосось был мертвый.
— Иначе и быть не могло в бальном зале, — сказал судья. — Разве что там есть фонтан или что-нибудь в этом роде.
— В нашем бальном зале нет никаких фонтанов, — сообщила леди Феннелтри.
— Что я сказал, — торжествующе подхватил судья. — Лосось не мог быть живым.
— Это был холодный лосось, — добавила леди Феннелтри.
— Потому что он был мертвый? — спросил судья.
Сэр Огастес снова поднялся на ноги со страдальческим видом.
— Для угощения гостей, милорд, леди Феннелтри распорядилась подать большого вареного лосося. Слон своими движениями сбросил его со стола, и когда закончил носить хоботом леди Феннелтри, поместил ее бессознательное тело на эту рыбу.
— Потрясающе, — сказал судья. — Не помню другого дела, которое доставило бы мне столько удовольствия. Расскажите еще, леди Феннелтри.
— Придя в себя, я обнаружила, что лежу на лососе. И тут же увидела, как слон хватает сэра Губерта Дарси и с размаха бросает на пол с явным намерением убить его.
Адриан никогда не питал нежных чувств к леди Феннелтри, и откровенная ложь вывела его из себя. Поскольку сэр Магнус явно не собирался что-либо предпринять, он решил сам проявить инициативу.
— Это ложь! — крикнул Адриан, вскакивая на ноги. — Рози в жизни никому не причиняла вреда. Вы — старая мстительная корова!
По залу прокатилась волна одобрения и возбуждения. Леди Феннелтри наградила Адриана презрительным взглядом и обратилась к судье.
— Милорд, — вопросила она медоточивым голосом, — вы обычно позволяете оскорблять свидетелей в вашем суде?
— Обычно — нет, — рассеянно ответил судья. — Но объясните мне, при чем тут эта корова? Право же, в этом деле чересчур много животных.
Сэр Огастес, похожий на Горация, проигрывающего битву на реке Тибр, неуверенно поднялся на ноги.
— По-моему, милорд, свидетельница ясно показала, что слон, о котором здесь говорится, большой, злобный, неуправляемый зверь с присущим диким зверям влечением к убийству.
— Вздор! — закричал Адриан.
— Прошу вас, помолчите, — сказал сэр Магнус, ненадолго пробуждаясь. — Вы только все портите своими буйными воплями. Предоставьте мне управляться с этой старой коровой.
— Полагаю, — продолжал сэр Огастес, учтиво делая вид, что не заметил вспышки Адриана, — мне удалось показать вашей светлости и достойнейшим членам суда присяжных, что человек, на чьем попечении находился упомянутый дикий зверь, то есть Адриан Руквисл, дважды позволил ему бесчинствовать. Поразительно только, и мы должны быть благодарны милосердному провидению, что при этом никто не был убит.
Сэр Огастес сел с довольным видом, на смену ему встал сэр Магнус.
— Леди Феннелтри, — начал он, игриво улыбаясь ей и искательно двигая бровями, — мы услышали от вас правдивое и искренное описание событий, которые произошли вечером двадцать восьмого апреля.
— Естественно, — негодующе отозвалась леди Феннелтри.
— Из того, что вы нам сказали, — осторожно продолжал сэр Магнус, — следует, что на вашу долю выпали ужасные переживания, способные, я сказал бы, помутить рассудок человека, вы же проявили в полной мере ту храбрость и решимость, кои побуждают весь мир восхищаться женщинами Англии.
Легкий взрыв аплодисментов в дальнем конце зала был немедленно укрощен судьей.
— Вы на чьей стороне выступаете? — прошипел Адриан.
Сэр Магнус спокойно улыбнулся, достал из жилетного кармана свою табакерку и сразу, заметив взгляд судьи, вернул ее в карман.
— Есть целый ряд вещей, про которые вы нам не сказали, — изрек он, — что говорит о присущей вам скромности, сочетающейся, если мне будет позволено так выразиться, с выдающимся обаянием и женственностью.
Леди Феннелтри величественно наклонила голову.
— В частности, — продолжал сэр Магнус, взмахнув рукой и глядя на присяжных, — вы ничего не сказали о своей родословной. Если не ошибаюсь, вы принадлежите к роду Пламбдрэгонов?
— Принадлежала, — ответила леди Феннелтри. — Моим отцом был лорд Пламбдрэгон.
— Насколько мне известно, Пламбдрэгоны и Феннелтри около четырехсот лет служили аристократическим оплотом нашей страны. Это верно?
— Да, — подтвердила леди Феннелтри.
— Все это время, — говорил сэр Магнус, не сводя глаз с присяжных, — Пламбдрэгоны и Феннелтри владели обширными землями, лелея и кормя обитающих там простых смертных. Они служили блистательным образцом для местных общин, образцом скромности, олицетворением каковой здесь является леди Феннелтри, образцом честности, справедливости и, главное, правдивости. Для людей вроде нас с вами (не столь высокого происхождения) Пламбдрэгоны и Феннелтри служили высоким примером. В старые времена, до учреждения достойных, справедливых судов, подобных этому — к кому мы, простые люди, обращались за сочувствием, уповая на качества, сделавшие нашу страну такой, каковой она является сегодня, на честность и справедливость? Мы обращались к нашим Пламбдрэгонам и Феннелтри.