– И его слона? – спросил судья.
– К сожалению, да, – ответила леди Феннелтри.
– Но как же, – продолжал судья с глубоким интересом, – слон мог ходить по лестницам?
– Э-гм, милорд, – живо поднялся на ноги сэр Огастес. – Полагаю, тут следует объяснить, что обвиняемый держал своего слона на конном дворе без ведома леди Феннелтри.
– А, это другое дело, – заметил судья.
И обратил свой взгляд на сэра Магнуса, убежденный, что тот – настоящий специалист по слонам.
– Слоны могут подниматься по лестницам?
– Несомненно, – ответил сэр Магнус.
– Так или иначе, – сказала леди Феннелтри, раздраженная вмешательством судьи, – мой супруг тайно держал слона на конюшне, как заметил сэр Огастес, без моего ведома. Им был задуман смехотворный план, который я, будь мне известно о нем, немедленно отвергла бы. Он и эта тварь Руквисл собирались вырядиться индийцами и привести слона в бальный зал, сидя в паланкине.
Судья наклонился вперед, озадаченно глядя на леди Феннелтри.
– Но я всегда полагал, что паланкин – это такое сооружение, которое слоны носят на спине, – заметил он.
– Ну да, – подтвердила леди Феннелтри.
– Но как же тогда, – жалобно молвил судья, – им удалось затолкать слона в паланкин?
Сэр Огастес опять вскочил на ноги, предчувствуя, что леди Феннелтри начнет что-то язвительно втолковывать судье.
– Милорд, – сказал он, – лорд Феннелтри и обвиняемый надели индийские костюмы, поместили паланкин на спине слона и въехали в паланкине в бальный зал.
Судья стал издавать какие-то тихие судорожные звуки, трясясь всем телом, будто в лихорадке. Прошло несколько секунд, прежде чем в зале поняли, что он смеется. Наконец, все еще трясясь от смеха, он вытер глаза и наклонился вперед.
– Представляю себе, какой вышел палимпсест, – выдавил он из себя через силу.
– Ха-ха, – послушно произнес сэр Огастес. – Чрезвычайно остроумно, милорд.
В зале воцарилась жуткая тишина, пока судья укрощал собственное чувство юмора. Наконец, вытерев глаза носовым платком и высморкавшись, он дал рукой знак леди Феннелтри.
– Прошу вас, мадам, продолжайте.
– Мои гости воздавали должное скромному, но соответствующему случаю приему, который мы подготовили, – сказала леди Феннелтри, – когда двери вдруг распахнулись, и слон, ворвавшись в бальный зал, заскользил через все помещение.
– Заскользил? – переспросил судья.
– Заскользил, – твердо произнесла леди Феннелтри. Судья посмотрел на сэра Огастеса.
– Я не совсем уверен, что правильно понимаю слова свидетельницы.
– Он заскользил, милорд, – подтвердил сэр Огастес. – По паркету.
– Заскользил, – задумчиво повторил судья и перевел взгляд на сэра Магнуса. – Слоны могут скользить?
– На хорошо отполированной поверхности, милорд, и при надлежащем усилии, думаю, и слон может скользить, – сказал сэр Магнус.
– Это было так задумано? – обратился судья к леди Феннелтри.
– Задумано или нет, к делу не относится, – сухо ответила она. – Он заскользил прямо на столы с разными яствами и винами. Мой супруг в его смехотворном наряде находился в паланкине и свалился вместе с ним со слона. Я подошла и спросила его, с какой это стати ему вздумалось приводить слона в мой бальный зал.
– Хороший вопрос, – заметил судья, восхищенный рассудительностью леди Феннелтри. – И что же он ответил?
– Он ответил, – сказала леди Феннелтри с полынной горечью в голосе, – что это сюрприз.
– Что ж, – беспристрастно заключил судья, – ответ вполне правдивый. Ведь это в самом деле был сюрприз, верно?
– С того дня, – ответила леди Феннелтри, – я мысленно подыскивала слово, адекватно описывающее этот случай, и в моем не таком уж скудном запасе английской лексики находила все, что угодно, только не «сюрприз».
– Всецело согласен с вами, – решительно молвил судья. – Ваше мнение полностью совпадает с моим.
– Могу я продолжать? – спросила леди Феннелтри. – Желательно без дальнейших помех?
– Конечно, конечно, – сказал судья. – Ради Бога. И что же было дальше?
Он наклонился над столом, не сводя глаз с леди Феннелтри, точно ребенок, слушающий сказку.
– Яства, само собой, были испорчены. Слон совершенно вышел из подчинения, метался в разные стороны, ища, кого бы сожрать. Я мягко журила супруга за то, что он неразумно привел в такое место дикого зверя, когда последний сперва сорвал с потолка канделябр, которому не было цены, а потом подбежал и схватил меня хоботом.
– Боже мой! – воскликнул судья. – И как же вы поступили?
– Будучи всего лишь женщиной, – ответила леди Феннелтри, и голос ее звучал, словно сигнальная труба, – я лишилась чувств.